«Где же ваши жены? Наши жены – пушки заряжены» – да кому это на хрен надо? Пушки, скажете тоже.

Зато Лехе нравится. Он идет и во всю глотку орет. В штабе стекла тихонько позвякивают – то ли от того, что так горлопанит, то ли от того, что топает один, как целый батальон.

В столовой ему на самом деле двойную пайку масла сообразили. «Два Ивана». Хорошо, что не придумали тем, кто меньше метра шестидесяти двух, половинку от нормы давать.

И самое главное, в столовой не дают салаты. Фрол видел, что на складе овощи есть. В чем же проблема? Валетов не на шутку беспокоился о своем здоровье, его начало клинить на витаминах. Мысль о неполноценном рационе прочно засела у него в мозгах и отравляла каждый визит в столовую. Леха пессимизма не разделял, но невольно был вынужден слушать грамотно поставленное нытье.

Здоровый и бестолковый. Он не понимает, что их так надолго не хватит.

Капитан Большебобов про новобранцев не забывал и всякий раз упоминал о торжественном дне для каждого военнослужащего.

Перед отбоем с пятницы на субботу командир роты выстроил весь личный состав, сделал внушительную паузу и после двинул речь (любит базарить перед строем, зараза, ему б в артисты):

– Товарищи! Завтра у многих из вас свадьба. Вы женихи, Красная армия – невеста. Одна на всех. Многие проведут беспокойную ночь, прощаясь с гражданской жизнью. Волнения объяснимы. Мероприятие начинается в десять ноль-ноль. В девять сорок пять у всех стоит на этом самом месте.

– Хи-хи.

– Не хи-хи, а аккуратно подшитые воротнички стоят. Завтра на плацу ножку, ручку тянуть. Песню ритмично орать. Роту перед генералом не позорить. В сопливых носах дырки не буравить, в карманах середину ног не чесать. Поколеновяма, выдайте бойцам парадную форму одежды.

– Есть.

– Тренировку по присяге проводили?

– Так точно.

Никто не спит. К утюгу очередь, нитки в дефиците. Прапорщик раздает консультации.

Армейский дурдом в действии. Какого хрена командир роты распорядился выдать парадку прямо накануне?

Формочку до ума надо довести. А если у вас старшина роты прапорщик Поколеновяма, то до безумия.

– Пойдем покурим, – Леха аккуратно воткнул иголку в китель.

Пере– и недоросток прошаркали тапочками в туалет. Встали у окна, закурили.

– Чего ты?... – злился Фрол, у него еще не все было готово. Приходилось спешно ушивать китель – маленьких не оказалось.

– Слушай, – Простаков ломался, словно девушка.

– Ну, – напер Фрол. – Говори давай, мне и так витаминов не хватает, с завтрашнего дня мы с тобой в суточный наряд по бане идем, забыл? У меня форма не готова, в конце концов, – Фрол хлопнул себя по лбу, вспоминая гражданку. – Господи, какой херней я тут занимаюсь!

– Фрол, я не все буквы знаю. Читаю по слогам.

Валетов выбросил недокуренную сигарету в окно и, схватив гулливера за отвороты расстегнутого кителя, не подтянул его к себе, а, оторвавшись от пола, подтянулся сам.

– Ты сколько классов закончил, морда?

– Только никому не говори.

– Ну, – Фрол продолжал висеть на кителе.

– Четыре.

Мелкий плюхнулся на пол.

– Мать твою! Как же ты завтра присягу принимать будешь?

– Мне надо текст выучить, – промычала репа, стараясь не оторвать глаза от пола.

– Ты букварь-то видел по жизни?!

– Я только комиксы покупаю, там картинки.

– Там картинки, – передразнил Фрол. – Черепашки-ниндзя, да?!

– Тише ты. Не черепашки. Бэтмен. Понял?

Пришлось шевелиться.

Порывшись на верхней полке тумбочки, Фрол нащупал там ручку. Снова войдя в туалет, он вырвал несколько страниц из устава внутренней службы, используемого военнослужащими по прямому назначению. Устав же на бумаге напечатан. Плотная, но сойдет, если только нет реакции на свинец. Проще говоря, солдаты жопу уставами подтирают.

С листками он появился в коридоре и стал переписывать текст присяги со специально оформленного стенда.

Десять строчек крупными буквами, из которых две фамилия, имя, отчество, а перед ними только «Я».

Леха успел докурить и теперь с нетерпением ждал Фрола.

– Вот.

Простаков улыбнулся.

– Спасибо.

– Пока не за что. Повторяй за мной: я, Валетов... Вот черт... Я, Простаков Алексей, как тебя?...

– Дмитриевич.

– Давай.

– Я, Простаков Алексей Дмитриевич, я Простаков Алексей Дмитриевич.

– Ты что, не знаешь, как тебя зовут, по два раза бубнишь?

– Знаю.

Слова «торжественно присягаю на верность своей Родине – Российской Федерации» – уложились в голове детины только через пятнадцать минут.

Леха не дурачился, он старался. Пот лил с него градом, но соединить вместе начало с куском из середины: «Клянусь свято соблюдать ее Конституцию и законы» он не мог.

Дружки снова закурили.