Он опустил глаза и посмотрел на жезл, который вертел в руках, как на что-то новое и незнакомое.

— Даже в этом я сейчас не уверен, — тихо сказал он. — Но я хорошо знаю, что не смогу быть гидом, если останусь в этой машине. Влияние чужого слишком сильно и может исказить то, что я буду пытаться сделать.

— Если мы оставим машину, — заговорил Симон, — мы пойдем, как голые в бурю. А в этой движущейся крепости мы достаточно защищены.

— Вы спросили, — нетерпеливо сказал Хиларион. — И я ответил правду. Если вы хотите получить ваши Ворота, нам нужно выйти из этого ящика.

— А ты не мог бы пройти немного вперед? — начала я, — сделать все, что нужно, для определения направления, а потом вернуться?

Мои родители продолжали смотреть на Хилариона. После долгой паузы он ответил:

— Можно попробовать… увидеть… — В его голосе была какая-то нерешительность и такая усталость, что я подумала: любое видение такого рода — непосильная задача для него. Но он тут же спросил, обращаясь к Симону — Считаешь ли ты эту местность в какой-то мере безопасной? Сейчас самое подходящее время для моих усилий. Мы не можем ждать, пока Зандор пустит всю свою силу и мощь за нами. А у людей башен есть свои методы, когда речь идет о чужом, что гуляет здесь. А поскольку вы едете в этой штуке, принадлежащей народу Зандора, воздушные разведчики пустят в ход молнии, как только засекут ее.

И вот мы вышли из краулера в темную ночь и остановились, глядя на окружающее нас запустение.

Когда я вошла в кратер, луна была яркой и полной, а сейчас шла на убыль, но давала еще достаточно света, чтобы мы видели окружающее. Отец жестом приказал нам оставаться на месте, а сам упорхнул — не подберу другого слова, чтобы описать его быстрые движения, когда он, обогнув машину, как бы растворился в пространстве. Я сообразила, что сейчас он использует свои навыки пограничного разведчика. Когда он исчез, мать сказала:

— Непосредственной опасности нет. Так в какую же сторону? — обратилась она к Хилариону. Он поднял голову. Мне казалось, что он раздувает ноздри, как собака, ищущая след. Затем он поднял жезл и приложил его верхушку к своему лбу между закрытыми глазами, словно собирался смотреть внутрь, а не снаружи. Жезл качнулся и указал направление. Хиларион открыл глаза. В них блеснула искра жизни.

— Туда! — сказал он уверенно.

Мы ничуть не сомневались, что он знает, как провести нас по этой засыпанной пеплом дикой земле. Когда вернулся отец, а это случилось быстро, возможно, по мысленному приказу матери вне моего диапазона, он изучил направление, указанное жезлом мага, а затем проверил по приборной панели краулера. Но мы не пошли сразу, а сначала отдохнули, а один из нас оставался на страже. Я спала без сновидений. Когда я проснулась, луна уже исчезла, но было пасмурно. Мы поели и немного попили из наших скудных запасов. Отец сказал, что вряд ли мы встретим что-либо враждебное, тем более что и механические часовые краулера ничего не регистрировали. Мы снова поехали, теперь уже по указанию Хилариона. Но через час отец резко повернул машину, и на раскачивавшемся ходу повел ее под скалистый выступ. Он контрольной панели шло жужжание, пока отец не прекратил его, прижав кнопки и рычаги. Кроме голой скалы, в трещине которой мы были зажаты, мы ничего не видели и сидели молча. Отец не повернулся и не дал никаких указаний, только смотрел на приборы. Я боялась, что есть опасность, которую он при всей своей ловкости не предусмотрел, и прислушивалась, сама не знаю к чему. Хиларион задвигался, как бы разминая свое длинное тело.

— Люди башен, — сказал он уверенно.

— Их флайер, — согласился отец.

— Эта машина послушна тебе, — продолжал Хиларион. Он кивнул в сторону матери. — Однако она из Старой Расы, а они не любят машин.

— А я не из Эсткарпа, — ответил отец. — Похоже, все миры связаны Воротами. В своем времени и мире я был воином и пользовался подобными машинами, ну, может, не совсем такими. Эту мы нашли на берегу моря, как только пришли сюда через Ворота, которые закрылись и не пустили нас назад, и с тех пор это наша крепость.

— Только, пока ты держишься подальше от башен, — прокомментировал Хиларион. — И давно вы странствуете так, разыскивая Ворота, чтобы вернуться?

Симон пожал плечами.

— Мы считали дни, но время здесь, кажется, идет не так, как в Эсткарпе.

— Как? — Хиларион удивился. Какие же потрясения ждут его, когда, вернувшись, он увидит, сколько лет прошло в Эскоре.

— Я оставил маленькую дочь, — сказал отец, — а теперь вижу взрослую женщину, пришедшую собственным путем к той же цели. — Он повернулся ко мне с неуверенной и о чем-то просящей улыбкой. Хиларион с удивлением посмотрел на меня, а затем на Симона и Джелит. Джелит кивнула, как бы отвечая на невысказанный вопрос мага.

— Каттея — наша дочь, но мы расстались с ней очень давно. И, похоже, что за это время случилось многое. — Она обернулась ко мне.

«Мне надо очень тщательно выбирать слова, — подумала я. — Я могу рассказать им, что произошло в Эсткарпе и частично об Эскоре».

Поскольку у меня не было доверия к Хилариону и я не имела возможности отвести мать для разговора в сторону, я должна была говорить очень осторожно. Я рассказала, что случилось с нашей тройкой с тех пор, как Джелит уехала: как меня взяли Мудрые Женщины, и я много лет провела в Месте Тишины, о взрыве, который волшебницы Эсткарпа направили против Карстена, как Кайлон и Кимок освободили меня и увезли в Эскор. Я рассказала, что мы приехали в страну, над которой тоже нависли военные тучи, что мы объединились с теми, кто был близок нам по духу, но не упоминала ни имен, ни мест. О своих личных несчастьях я, насколько могла, умолчала, сказав только, что была околдована человеком, обманувшим нас всех, и что поехала обратно в Эсткарп для лечения. Затем я рассказала о Вупсалах и рейдерах, а также о том, как я и Айлия очутились в цитадели на мысе и прошли через Ворота. Я не решалась мысленно сообщить матери, что это не все и что должен быть еще разговор наедине, но что-то в ее глазах сказало мне, что она поняла и при первом же удобном случае мы поговорим. Я очень боялась, как бы Хиларион не засыпал меня вопросами о том, что случилось в Эскоре с тех пор, как он оказался здесь, но он, как ни странно, этого не сделал. Я решила, что это его молчание подозрительно, и готова была даже отказаться от возвращения, потому что с нами вернется и он. Отец вздохнул.

— Похоже, что наш тщательный счет дней и в самом деле ни к чему. Значит, Карстен теперь отгорожен, а мудрые Женщины, построив ограду, тоже обратились в ничто? Кто теперь там правит?

— Корис, по моим последним сведениям, хотя он страдает от раны, полученной в последние дни войны, и больше не носит Топор Вольта.

— Топор Вольта! — задумчиво повторил мой отец, как бы вспоминая многое. — Местопребывание Вольта и его Топор… Хорошие дни были! Таких, наверное, для нас уже не будет. Но если Карстен подавлен, то как насчет Ализона?