Первым делом, после того, как солдат ушел, Максим сломал печать и сунул руку в мешок.

Набрав горсть желтых монет, сунул их в карман и только сейчас заметил на столе два портрета кузнеца и один цветной портрет всей семьи.

Положив портреты в пластиковую папку, которую засунул в сумку, взял один фотоаппарат, по десятку ложек и вилок из нержавеющей стали, которые тоже пристроились в сумке и во второй раз вышел из номера.

– Девушку из номера не выпускать! – приказал Максим, закрывая за собой дверь.

Поднявшись на лифте на пять этажей, Максим, сопровождаемый Чернышом через приличный вестибюль, в котором никого не было видно вышел на площадь.

– Больше на статую не нападай! – предупредил Максим, погладив зашевелившегося дракона по голове.

Черныш, как только выскочил из дверей, моментально куда-то ускакал.

Несмотря на раннее (по земным меркам) утро, на центральной площади было полно народу.

– Раз Черныш нас с тобой не любит, пойдем в таверну! – громко сказал Максим, про себя прикидывая:

«Повесить десять сто ватных лампочек прямо на проводах, протянув через площадь. Метров двести провода надо. И стоваток у меня нет. Придется опять обращаться к Максуду. Нужны деревянные шесты. Или попросить у Максуда бамбук? Четырех – пятиметровые удилища подойдут для стоек,» – размышлял Максим, медленно идя по площади.

Остановившись перед длинным рядом столов, на которых была навалена всякая всячина, Максим медленно вошел вдоль них, рассматривая товары, выставленные на продажу.

Через шесть шагов, Максим остановился перед большим столом, за которым стоял ну очень широкоплечий гном и машинально начал разбирать всякие железяки, наваленные полуметровой горкой, углядев внизу черную трубку с набалдашником на конце.

«Весьма смахивает на пистолетное или автоматное дуло!» – оценил Максим находку, аккуратно разбирая завал.

И точно! Внизу кучи лежал поцарапанный израильский автомат Узи.

– А рожки к нему есть? – спокойно спросил Максим, внимательно смотря на гнома.

– Есть к нему брезентовая сумка полная каких-то штуковин. Вот только не знаю, как они называются, – развел руками продавец, выкладывая на прилавок подсумок с четырьмя длинными рожками.

Любой современный мальчишка на вскидку может отличить Калаш от Стена, а М – шестнадцатую от Узи. А Максим был именно современным пацаном, а военную подготовку в школе проходил регулярно и даже целых пять раз стрелял из настоящего АК с деревянным прикладом.

– Сколько стоит? – спросил Максим, смотря прямо в глаза продавцу.

Пальцы Максима между тем, выщелкивали один патрон за другим.

– Двадцать золотых! – шалея от собственной наглости, выпалил продавец.

– Два! Железа тут мало, а для чего его приспособить я не знаю. Только если на переплавку! – лениво сказал Максим, выуживая из-под маленькой кучки справа четырехгранный русский штык от винтовки Мосина.

Такой раритет на базаре Янги-Абада [14] стоил никак не меньше ста долларов, конечно, если найдется знающий покупатель и продавец.

– Десять золотых! – вдвое спустил цену продавец, смотря на Максима жалостливыми глазами.

Несмотря на обилие железяк, вываленных на столах, покупателей практически не было.

– За вот эту старую железяку, вы хотите пять золотых? – спросил Максим, кладя автомат на прилавок и начиная рассматривать штык.

– Давай четыре золотых и в придачу забирай сумку и эту железку! – махнул рукой продавец.

Максим едва передал четыре золотых монетки с профилем вчерашнего знакомца на пиру, как послышался противный скрипучий голос:

– Я даю за эту железку десять золотых! – неожиданно возник справа от Максима худенький гоблин.

Если пока все гномы, кроме колдуна и Фрилинема были для Максима на одно лицо, ну и короля, соответственно, то гоблина Максим видел одного единственного и запомнил на всю жизнь.

– Я уже купил эти железки! – презрительно сказал Максим, убирая автомат и штык нож в сумку.

– Ты не можешь купить эти вещи человек! Они мне нравятся, а я гость члена клана Вутрифакса! – закричал гоблин, до половины вынимая длинный меч.

«Он любит рубить сразу по ногам!» – прозвучал в голове голос картинного тролля.

Плоское лицо, широкий нос, широкий рот и в довершении всего острые клыки, перекосило в злобной гримасе. Руки гоблина, висящие до колен, опустились еще ниже, и в каждой появилось по короткому мечу.

С обеих сторон появились зеваки, которых с каждой минутой становилось все больше.

– Я – колдун! Кто не разойдется, превратится в жабу! – негромко предупредил Максим, поднимая вверх обе руки.

– Мальчишка – человеческий детеныш! Он врет! Человеки не бывают колдунами! – заверещал гоблин и рядом с ним появилось десяток вооруженных мечами сородичей.