Швецов повертел фотографию в руках и вернул хозяину.

— Как вам это удалось?

Евгений Евгеньевич упер локти в стол и с подкупающей откровенностью проговорил:

— Игорь был нечистоплотен в отношениях, и я решил его проверить. Так в поле моего зрения попал ты. Ну, а теперь расскажи мне, как все было на самом деле?

— Я отдыхал в Майори и там случайно встретился с Игорем.

— Случайно?

— Абсолютно.

Евгений Евгеньевич подался вперед.

— Ты, наверное, из тех детей, что называют трудными.

— Может быть.

— Тогда несколько наводящих вопросов. У Сопина хорошо работал мыслительный аппарат?

— Не очень.

— А человек, который научил его мыслить, имеет право получить причитающиеся ему пятьдесят процентов?

— Не понимаю.

— Тогда еще один вопрос. Ты сумеешь доказать свою непричастность к убийству Сопина?

— К убийству?! — переспросил Швецов, и по тому, как отлила у него от лица кровь, Крайников понял, что наконец-то угодил в десятку.

— Да, дорогой мой, так думают работники милиции. И не только думают, но и установили.

— Странно… — Швецов повертел в руках фужер, затем вылил в него остатки коньяка и залпом выпил.

Родин лежал на диване и думал. Вернее, читал и думал. Но мысли забивали прочитанное, мешали вдумываться и смысл фраз. В конце концов он так замусолил страницу, с которой не мог сдвинуться, что ему стало жаль книгу.

В столовой мать гремела тарелками. Для нее такой день — праздник: вся семья в сборе. Поэтому обед обещал быть отменным. На кухне с самого утра кипит, шипит, жарится, и по всей квартире, по всем ее закоулкам, разносится острый, дразнящий запах еды. Отца нет. Ушел пропустить кружечку пивка. И Славки нет. Но будет. Обещал нигде не задерживаться и ровно в два сидеть за столом на президентском месте. Славка — полная противоположность старшему брату — вдумчивому, серьезному, собранному.

Карьеру Славка делал ногами, а знаменит был тем, что играл за дубль «Спартака» и был лично знаком с Игорем Ларионовым. В свободное от тренировок время он исправно посещал лекции. Но, вообще, он был славным малым, и Родин-старший относился к нему уважительно. Добился этого Родин-младший своим поступлением в университет. Правда, после зачисления не удержался и съехидничал: «И в хоккей можно с головой играть».

В комнату заглянула мать. Родин закрыл глаза и сделал вид, что дремлет. Нина Григорьевна постояла, вглядываясь в черты сына, и вдруг неожиданно, словно знала, что он не спит, проговорила:

— Сходил бы прогуляться, аппетит лучше будет.

— Твои обеды в меня и без аппетита влезают.

— Тебе Лена звонила.

— Кто еще? — спросил Родин, пытаясь уйти от щекотливого разговора.

Но мать было трудно сбить с мысли. Если уж она за что-то цеплялась, то намертво.

— Славка, наверное, скоро женится, — с печальным вздохом обронила она.

«Провокация, — подумал Родин. — Желает ускорить мои отношения с Ленкой».

— Неладно это, когда младший брат раньше старшего женится, — продолжала Нина Григорьевна. — Плохая примета.

— Мама, я же не виноват, что Лена нравится тебе больше, чем мне. — Родин отложил в сторону книгу. — Ты насчет Славки серьезно?

— Конечно, серьезно. Это только ты ничего вокруг себя не замечаешь.

— Что надо — замечаю. Кто она?

— Алена.

— У него этих Ален…

— Было, было… Но эта такая заноза попалась… Не приведи господь!

Щелкнула входная дверь, и в прихожей кто-то завозился.

— Славка, ты? — крикнул Родин.

— Я, — ответил Славка.

На кухне что-то грохнуло и упало.

— По кастрюлям полез! — изумилась Нина Григорьевна, стремительно выскочив из комнаты.

— Я же не виноват, что они такие вкусные, — услышал Родин Славкино оправдание. — Дай еще один, Сашке.

— Он потерпит.

— Не понимаю, почему он должен терпеть?

Славка влез к нему в комнату с пирожком в руках, довольная улыбка сияла на его круглой, резко очерченной физиономии.

— Привет, старик! Ты наконец-то понял, что лежать гораздо удобнее, чем сидеть.

— Отдай пирог, — сказал Родин.

— Я же говорил ей, что ты мой брат, — взвыл Славка. — А она не дала.

— Врешь, — сказал Родин. — Дала.

— Может, и дала, — согласился Славка, откусил кусок пирога, а вторую половину протянул брату.

— Ну, как успехи? — спросил Родин.

— Ничего, — сказал Славка и почесал в затылке.

— У тебя, говорят, новая девочка?

— Классная девочка.

— Где ж ты ее зацепил?

— На улице, но… — Славка оживился. — Понимаешь, стою я у автомата, а она названивает. Я от нечего делать деталировкой занимаюсь. Ну, не единого дефекта! А ноги… Я не выдержал и говорю: «Девушка, у вас изумительные ноги». А она: «А у вас — нет». Но я-то знаю, что у меня ноги в порядке. «Вы ошибаетесь», — говорю. А она: «А вы — нет». Вышла и застучала — так и буравит своими шпильками асфальт. Я — за ней. Два квартала топал. Наконец она не выдержала, остановилась, смотрит на меня и в упор не видит. У меня язык одеревенел.