Правда, сам Гитлер незадолго до штурма велел переименовать ее в «линию Зенгера» – вдруг все-таки не выдержит, падет? Что ж, переименование оказалось нелишним. Линиято была сильной, но англичане с американцами располагали почти неограниченными резервами. Когда те или иные соединения надрывались, их заменяли другими. У Кессельринга таких ресурсов не было. У него вообще не хватало немецких солдат, их приходилось ставить только на самые ответственные места, цементировать итальянских фашистов. После четырех штурмов в германских и итальянских батальонах осталось по 100–200 солдат. Эта жиденькая цепочка не выдержала.

23 мая поляки все еще бросались в самоубийственные атаки на Монте-Кассино, а на западном фланге, на морском побережье у Анцио, 6-й американский корпус генерала Траскота прошел через неприятельские боевые порядки. Союзные планы предусматривали именно такой вариант. Вливаясь в дыру, Траскот сразу же повернул свой корпус на восток. Двинулся на Вальмонтоне, перехватывая дороги отхода противника. Кессельринг скомандовал подчиненным немедленно бросать позиции, отступать. Но было ясно – приказ опоздал. Вся группа армий «С» попадала в кольцо. Чтобы замкнуть его, требовался лишь один день. Один день – и все! Полное уничтожение противника.

Но очередной раз случилось нечто непонятное. Командующий 5-й американской армией генерал Кларк вдруг приказал Траскоту повернуть не на восток, а на северо-запад, идти прямо на Рим. Тот выполнил. Немцы, кстати, подыграли. Объявили Рим «открытым городом». То есть по международным законам заранее оповещали, что оборонять его не будут. Американцы торжественно вступили на улицы Вечного города. А в это же время восточнее, в обход Рима, спешно ускользали остатки 10-й и 14-й армий Кессельринга, чудом спасшиеся от неминуемой гибели.

Проскочили, успели. Севернее Рима германо-итальянские колонны снова развернулись, восстановили фронт по «линии Тразимене». Она была слабенькой, окопчики на скорую руку. Но на этих окопчиках части Кессельринга опять сдерживали противника, отступая от рубежа к рубежу. Тем временем к ним подходили пополнения. А в тылу, возле Флоренции, уже строилась мощная «Готская линия».

«Чудо» под Римом, как и прочие «чудеса» в Италии, стало предметом исторических споров. Его списали на честолюбие генерала Кларка. Дескать, очень уж хотел прославиться взятием Рима. Однако подобная отговорка представляется слишком уж примитивной. Согласно планам союзного командования, Рим в любом случае лежал в полосе наступления армии Кларка. Да и почему же штаб Эйзенхауэра не одернул самовольного командарма, сорвавшего без пяти минут «Сталинград»? Куда более вероятным представляется иное объяснение. Причины поворота корпуса Траскота были такими же, как и странный выбор места для высадки в Италии. Закулисные круги США, Германии и Италии не желали превращения Северной Италии в поле боя, нарушения нейтралитета Швейцарии. Не исключено, что оставление без боя Рима тоже стало частью тайного сговора. Мы вам – целенький Рим, а вы выпустите отступающие войска.

Львиная доля войск под началом Кессельринга по-прежнему состояла из итальянцев. Тем не менее англичане и американцы провозглашали не оккупацию, а «освобождение» Италии. В Рим вернулось королевское правительство, союзники относились к нему подчеркнуто уважительно. Но вели себя в Италии еще хуже, чем немцы. Марокканские полки в составе американской армии доблестно дрались при прорыве «Зимней линии», зато потом сочли, что имеют право вознаградить себя. Они рассыпались бандами по итальянским деревням. Грабили, насиловали не только женщин, но и мальчишек, дико пытали людей, вымогая деньги и ценности. В других соединениях тоже отмечались хулиганства, изнасилования, пьяные дебоши. А тыловое начальство уверенно занялось бизнесом. На черном рынке голодным итальянцам предлагали консервы, галеты, сигареты – в обмен на золото, антиквариат, произведения искусства.

О так называемой «антигитлеровской оппозиции» в Германии исписана масса литературы, снята куча фильмов и передач. Впрочем, если рассматривать не домыслы и теоретические схемы, а конкретные факты, то картина оказывается далеко не однозначной. Эта оппозиция сформировалась еще в 1930-е годы. Среди военных, аристократов, рафинированной интеллигенции уже и в те времена хватало людей, недовольных фюрером. Против нацизма они ничего не имели, но казалось обидным, что государством руководит безродный выскочка, вынырнувший неведомо откуда.

Когда Гитлер отбросил ограничения Версальского договора, принялся возрождать армию, а потом и расширять границы Третьего рейха, к персональной неприязни добавился страх. Генералы и высокопоставленные чиновники на ухо друг другу предрекали, что повторятся бедствия Первой мировой. Но рисковать своими чинами и жизнями оппозиционеры отнюдь не спешили. Дальше пустых разговоров дело не шло. Лишь две узких группы решились на какие-то действия. Одна сформировалась в дипломатических кругах, другая – в руководстве военной разведки во главе с самим адмиралом Канарисом.

Хотя и эти заговорщики даже не пытались бороться с нацизмом. Вместо этого они вступили в тайные переговоры с англичанами. Принялись торговаться – если Германия избавится от Гитлера и заключит мир с западными державами, позволят ли ей сохранить захваченные Австрию, Чехию, Польшу? А вдобавок пускай предоставят «свободу рук» в Восточной Европе, против русских. Британские партнеры соглашались, что это возможно. Подобный вариант поддержал и папа Римский. Но обсуждения остались чисто теоретическими. Ни на какие шаги для свержения фюрера оппозиционеры не отваживались. А абверовцы, чтобы подстраховаться на случай поражения, дошли до прямой измены. Стали регулярно извещать противника о сроках и планах предстоящих операций [149].