Поздно вечером, когда он уже решил улечься спать, в казарму вошёл охранник и приказал:

— Форден, пошли.

Несмотря на то, что не запирали больше в карцер, Фрэнк ощутил неприятный холодок и дрожь в руках. Его не пытали электротоком, и даже не надевали кандалов, но когда вызывали к «судьям» он каждый раз испытывал животный, неконтролируемый страх. Охранник провёл его длинными коридорами и, показав на дверь, сказал:

— Иди, я тебя здесь подожду.

Небольшая, уютная комната, освещённая мягким светом люстры с тремя плафонами в виде цветка лотоса. Интерьер комнаты отличался от тех кабинетов, где его допрашивали. Вместо грубого, дубового стола, стояли мягкие диванчики, низкий, журнальный столик и стулья с мягкими сиденьями, обитыми полосатой тканью. Стены были обклеены бледно-голубыми обоями в мелкий цветочек. В комнате находился лишь один человек, которого он видел раньше, высокий, жилистый мужик с сильно выступающим кадыком и ледяным взглядом колючих глаз. Но сейчас его лицо выглядело даже приветливым.

— Садись, Форден, поговорим, — сказал он. — Ты в последнее время хорошо себя ведёшь. Молодец. И голова у тебя работает, — добавил он, когда Фрэнк присел на колченогий стул, подозрительно скрипнувший под ним. — Мы решили, что для тебя можем сделать исключением и давать тебе отпуск иногда, чтобы ты мог отдохнуть. Мы ценим таких работников, как ты. Конечно, вечером ты должен будешь вернуться в свой блок. Любое нарушение повлечёт за собой отмену послаблений. Поэтому в твоих интересах соблюдать режим. Тебя снабдят деньгами, чтобы ты мог сходить в кино, если захочешь. Но ты ничего не должен приносить с собой. Все будешь сдавать охране. И учти, сбежать из города не сможешь. Любая попытка и ты опять пройдёшь через то, что прошёл раньше. Понял?

Стараясь скрыть ликование в душе, Фрэнк кивнул. Мужчина вытащил из шкафчика пачку сигарет, подал Фрэнку и спросил:

— Кстати, Форден, ты только в судовых механизмах разбираешься? Или, скажем, машину починить сможешь? Легковую?

— Смогу, — ответил Фрэнк коротко.

— А ты где этому учился?

— Массачусетский технологический университет закончил. Инженер-конструктор, — объяснил Фрэнк спокойно. — В молодости автомехаником работал. Автомашины чинил.

Мужчина бросил на него удивлённый взгляд, почесал в затылке и поинтересовался:

— Правда? Ты, значит, из рабочих? Как же тебя угораздило эксплуататором заделаться? Если сам знаешь, как это? Ну ладно, иди, — добавил он сухо.

Судьба, наконец, подарила шанс выбраться из этого проклятого места, чем Фрэнк ни могу не порадоваться. На следующий день его действительно отпустили «погулять» в парк. Через транспортную систему города — батисферы, он добрался до места, представлявшего собой огромную оранжерею. Оказавшись в парке, Фрэнк, наконец, смог вдохнуть полной грудью свежего воздуха, наполненного ароматов цветов, травы и чистой, родниковой воды, бежавшей в импровизированных каналах, которые пронизывали парк, как капиллярная система.

Весело щебетали птицы, с цветка на цветок перелетали, жужжа, шмели, пчелы, стрекозы трещали прозрачными крылышками. Сквозь крышу из толстого стекла на металлическом каркасе проникало не очень много света, но деревья, цветы и кустарники на удивление цвели буйным цветом. Погуляв по тенистым аллеям, Фрэнк увидел маленький бар и решил выпить виски, вкус которого уже стал забывать.

В маленьком помещении находилась стойка и несколько столиков с кубическими ящиками, обитыми кожей. Заказав стаканчик, Фрэнк опустился на один из импровизированных стульев, около иллюминатора, и начал разглядывать панораму этого необычного города, раскинувшегося перед его глазами. Посетители входили и выходили, Фрэнк не обращал на них внимания. Допив виски, он с сожалением встал и направился к выходу. Дверь бара поднялась, вошла худенькая, хрупкая женщина в коричневом, старомодном платье, с тёмными, волнистыми волосами, уложенных в аккуратную причёску, и в очках, оправа которых напоминала крылья бабочки. Фрэнк замер, ощутив, как у него в груди начинает подниматься немыслимая радость. Не сдержавшись, бросился к ней и воскликнул:

— Берта? Ты жива? Как я рад!

Женщина одарила его недоуменным взглядом, и пробормотала:

— Что вам надо, мистер? Я вас не знаю.

— Я — Фрэнк. Фрэнк Фолкленд, — тихо, но внятно сказал Фрэнк.

Она оглядела его с ног до головы, и на лице отразилась презрительная жалость. Хотела пройти мимо, но вдруг пристально взглянула на него, нахмурилась, и прошептала, чуть запинаясь:

— Фрэнк, это действительно ты? Боже, что они с тобой сделали?! — воскликнула она с нескрываемым ужасом.

Ничего удивительного, что Берта испугалась. За короткое время он превратился в седого, беззубого старика, с обескровленными губами, и огромными, распухшими руками в незаживающих порезах и шрамах. Берта, схватив его за рукав, потащила к свету маленькой люстры, чтобы получше рассмотреть. Потом прижалась к нему и прошептала:

— Господи, ты все-таки жив!

Они отошли к столику, стоявшему в самом углу, и Берта спросила:

— Как ты здесь оказался?

— Как я оказался в этом подводном аду или надводном? — утончил Фрэнк с печальной усмешкой.

— Расскажи все по порядку. Как тебе удалось выжить в том страшном пожаре? — нетерпеливо проговорила она.

— Какая-то сила вынесла меня из города перед взрывом. Я решил вернуться, но смог это сделать совсем недавно. Хотел найти Ирэн, вас. Берта, а как Роджер, Док?

Берта отвела глаза и пробормотала:

— Их всех повесили.

— А как тебе удалось выжить?

— Мне пришлось заплатить большую цену. Очень большую, — ответила Берта печально. — Условием моего освобождения было восстановление камер жизни. Я перестроила их на других людей. И начала вновь создавать непобедимых мутантов. Теперь для Уолта. Но потом я сбежала. Сюда.