— Значит, ловушка сработала, хотя и не совсем так, как было запланировано, — заметил Кикаха. — А как ты пробрался через комнату, заполненную водой?

— После того как убило Карла, я попытался вернуться тем же путем, которым пришел. Но дверь не открывалась. Поэтому я двинулся дальше. Когда я приблизился к двери заполненной водой комнаты, мне пришлось толкнуть ее изо всех сил, чтобы открыть. Из отверстия брызнула вода, и я отступил. Но я не мог вернуться, и приходилось идти только вперед. Я снова толкнул дверь. Давление воды было очень сильным. Я чуть приоткрыл дверь, и хлынувшая вода тут же сшибла меня с ног. Но я сумел пройти — я очень сильный. Пока я пробирался, приемная почти заполнилась водой, и дверь закрылась, как только я оказался в большой комнате. Вода была прозрачной, а свет ярким, иначе бы я утонул, прежде чем нашел выход. Я всплыл к потолку, надеясь, что там существует пространство, не заполненное водой, но его не оказалось. Поэтому я поплыл в другой конец комнаты. Давление воды открыло дверь и пропустило часть воды в следующее помещение. Но дверь опять закрылась сама по себе. На самом-то деле она, должно быть, не раз уже делала это. Приемная наполнилась водой не больше чем наполовину. К тому времени давление воды открывало также дверь и в эту комнату. Я подождал, пока она закроется. Затем, когда она начала снова чуть-чуть приоткрываться, я резко оттолкнулся ногами от пола и ввалился, как ты видел, словно незадачливый матрос, выброшенный бурей на пустынный остров.

С минуту Кикаха воздерживался от комментариев. Он думал о затруднительном положении, в которое поставил себя и этого парня, вызвав наводнение в бассейне. В конечном итоге все двадцать четыре комнаты будут затоплены.

— Ладно, — сказал он. — Если я не смогу вычислить способ быстренько выбраться, то нам каюк.

До Шуптарп спросил, что он имеет в виду. Кикаха объяснил. До Шуптарп стал еще бледнее. Кикаха рассказал тевтону многое из того, что стояло за недавними событиями. Особое внимание он уделил описанию зверств и коварных замыслов Черных Колокольников.

— Ты раскрыл мне глаза на многое из того, что казалось нам непостижимым, — сказал Шуптарп. — Жизнь шла, как обычно. И вдруг фон Турбат и фон Свиндебарн провозгласили священную войну. Они сказали, что Властелин, Герр Готт, приказывает нам напасть на город на уровне ниже нас, и мы должны найти и убить трех прячущихся там еретиков. Большинство из нас никогда не слышали ни о Таланаке, ни о тишкетмоаках, ни о Кикахе. Мы, разумеется, слышали о бароне-разбойнике Хорсте фон Хорстманне. Потом фон Турбат сказал, что Властелин дал нам магические средства для перехода с одного уровня на другой, и объяснил, почему он пользуется только речью Властелина. А теперь ты говоришь мне, что души моего короля и фон Свиндебарна и несколько других были съедены, а тела захватили демоны.

Кикаха видел, что баронет не вполне понял суть дела, но не пытался рассеять его заблуждения. Если кому-то нравится быть суеверным, пусть себе. Важно, чтобы он поверил, что под обликом двух королей скрывается ужасное зло.

— Могу ли я доверять тебе? — спросил он Шуптарпа. — Поможешь ли ты мне теперь, когда знаешь истину? Веришь ли ты, что это правда? Конечно, все это не имеет значения, если я не смогу вычислить способ выбраться во дворец, прежде чем мы утонем.

— Я клянусь тебе в вечной вассальской верности!

Кикаху это не убедило, но он не хотел убивать его: Шуптарп мог оказаться полезным. Кикаха велел ему забрать свое оружие и повел его кружным путем в первую комнату. Вернувшись туда, Кикаха поискал записывающее устройство и легко нашел. Это была одна из многих машинок, какими мог развлекаться заключенный. Но на уме у Кикахи были вовсе не развлечения. Он взял черный кубик трех дюймов в поперечнике, нажал на красное пятнышко на нижнем квадрате и наговорил в него несколько слов на речи Властелинов. Затем нажал на белое пятнышко сбоку, и кубик воспроизвел его слова.

Время тянулось, им казалось, что прошло несколько часов. Наконец замигал топаз над дверцей в стене. Кикаха вынул поднос с едой, которой вполне хватало на двоих. В кухне теперь мигали два огонька, и талосы, заметив это, обеспечили надлежащее снабжение.

— Ешь, — предложил Кикаха. — Следующего обеда тебе, возможно, придется ждать долго, если ты его вообще дождешься.

Шуптарп вздрогнул. Кикаха старался есть медленно. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату плеснула вода. Кикаха быстро доел остатки еды. Дверь закрылась, но почти сразу же вновь приоткрылась на несколько дюймов и изрыгнула новую порцию воды.

Кикаха положил блюдо на поднос и поставил его в стенную нишу. Он надеялся, что у талосов не найдется каких-то более срочных дел. Если они задержат перенос подноса на кухню, то спасение может прийти слишком поздно.

Кубик, положенный на поднос, начал вновь и вновь проигрывать записанные инструкции. Кикаха настроил его так, что инструкция повторялась шестьдесят раз. Оставались опасения, что талое замешкается и не успеет вытащить поднос прежде, чем кончится запись.

Топаз перестал мигать. Он поднял дверцу. Поднос исчез.

— Если талое сделает то, что я ему велел, то мы спасены, — уведомил тевтона Кикаха. — По крайней мере, мы выберемся отсюда. Если же талое не подчинится, тогда буль-буль, и конец всем нашим заботам.

Он велел Шуптарпу следовать за ним в приемную. Там они простояли около минуты.

— Если вскоре ничего не произойдет, — сказал Кикаха, — мы вполне можем поцеловать себе...

Они стояли в большой комнате на круглой пластинке из серого металла. Мебель здесь была экзотической, раннего радамантского периода, а стены и пол — из розового камня с черными прожилками. В этой комнате не имелось ни дверей, ни окон, хотя одна стена и казалась окном.