Прошло пятнадцать дней. На шестнадцатый они нашли на узкой, заполненной зеленью тропе обезглавленный труп. В ярде от него в кустах валялась покрытая тюрбаном голова хамшема.

— Абиру также мог пойти по следу гворлов, — сказал Роберт. — Наверное, гворлы прихватили его камни, покинув замок фон Элгерса, или, что более вероятно, он думает, что у них есть рог.

Через полторы мили они наткнулись на другого хамшема, с распоротым животом, но еще живого. Вольф попытался получить от него какие-нибудь сведения, однако тот уже слишком далеко ушел в потусторонний мир. Вольф избавил его от мук, заметив, что Хрисеида даже не отвернулась, когда он это делал.

После этого он заткнул за пояс нож и взял в правую руку ятаган хамшема. Он чувствовал, что кинжал ему скоро понадобится.

Полчаса спустя путники услышали впереди выкрики и вопли. Вольф с Хрисеидой скрылись в листве рядом с тропой и увидели, как выбежали Абиру и два хамшема, а по пятам за ними неслась сама смерть в образе трех приземистых негроидов с разрисованными лицами и длинными, причудливо выкрашенными в алый цвет бородами. Один из них метнул копье. Оно прочертило воздух, закончив путь в спине хамшема. Тот без звука рухнул лицом вперед и заскользил по мягкой влажной земле, словно спускаемый в вечность парусник с копьем в качестве мачты. Два других хамшема повернулись, чтобы дать бой.

Вольф невольно восхитился Абиру, который дрался с большим умением и мужеством. Хотя его спутник пал с копьем в солнечном сплетении, Абиру продолжал сражаться с нападавшими, размахивая ятаганом. Вскоре двое дикарей были убиты, а третий бросился наутек. После того, как негроид исчез, Вольф бесшумно подошел сзади к Абиру. Он ударил Абиру ребром ладони, парализовав ему руку и заставив выронить ятаган.

Абиру был так поражен и напуган, что не мог даже говорить. При виде вышедшей из кустов Хрисеиды он еше больше выпучил глаза. Вольф спросил его, что происходит. После некоторой паузы, Абиру вновь обрел дар речи и с трудом начал говорить. Как и догадывался Вольф, он преследовал гворлов со своими людьми и множеством шолкинов. В нескольких милях отсюда он настиг их или, точнее, они настигли его. Засада оказалась наполовину успешной, ибо в результате была убита или выведена из строя добрая треть хамшемов, и все это — без потерь со стороны гворлов, метавших ножи с деревьев или из кустов.

Хамшемы сломались и побежали, надеясь дать отпор в лучшем месте, если смогут такое найти. Затем и преследуемые, и преследователи столкнулись с ордой черных дикарей.

— И скоро прибегут новые искать тебя, — заключил Вольф. — Что насчет Кикахи и Фунема Лаксфалька?

— Насчет Кикахи я не знаю. Его с гворлами не было. Но идишский рыцарь был.

На миг у Вольфа возникло желание убить Абиру. Ему, однако, не нравилось быть палачом, а кроме того, хотелось задать еще несколько вопросов. Он считал, что Абиру утаивает больше, чем рассказывает. Толкая его вперед острием ятагана, Роберт направился дальше по тропе. Абиру пытался возражать, заявив, что лучше бы ему вернули оружие, иначе их быстро перебьют. Вольф велел ему заткнуться. Через несколько минут они услышали крики сражавшихся людей. Они перешли через мелкий ручей и оказались у подножья крутого, высокого холма.

Он был каменистым, растительность почти не скрывала тропы. Вдоль нее вверх по склону лежали мертвые и раненые гворлы, хамшемы, шолкины и дикари. Почти на самой вершине холма, прижавшись спиной к V-образной стене, под навесом, образованным двумя большими валунами, черных сдерживали трое. Это были гворл, хамшем и идишский барон. Когда Вольф и Хрисеида бросились вверх по склону, хамшем пал, пронзенный несколькими наконечниками копий размером с лопату. Роберт велел Хрисеиде вернуться. В ответ она вставила в лук стрелу и выстрелила. Дикарь в арьергарде толпы упал назад с торчавшим из спины древком.

Вольф мрачно улыбнулся и начал орудовать собственным луком. Они с Хрисеидой выбирали только тех, кто находился дальше всех в тылу, надеясь перестрелять побольше, прежде чем это заметят те, что сгрудились впереди. Им сопутствовал успех, пока не пал двенадцатый. Один дикарь случайно оглянулся и увидел, что воин позади него рухнул. Он заорал и дернул за руку ближайшего соплеменника.

Дикари воздели копья и кинулись бегом вниз по холму к парочке, оставив большую часть своего отряда атаковать гворла и идше. Прежде чем они одолели половину склона холма, пало еще четыре дикаря. Затем трое других перекувырнулись через головы и покатились, пронзенные стрелами. Оставшиеся шестеро перестали рваться на дистанцию ближнего боя. Остановившись, они запустили копья с такого расстояния, что лучники без труда увернулись от них. Вольф и Хрисеида, действуя с хладнокровием и умением, рожденным большой практикой и опытом, застрелили еще четверых. Двое уцелевших побежали, вопя, обратно к своим собратьям. Ни тот, ни другой не сумели до них добраться, хотя один был только ранен в ногу.

К тому времени пал и гворл. Фунем Лаксфальк остался один против сорока. Он имел кое-какое преимущество, заключавшееся в том, что дикари могли добраться до него только по двое за раз. Стены из валунов и баррикада из трупов не давали другим навалиться на него всей оравой. Фунем Лаксфальк, размахивая окровавленным ятаганом, громко пел какую-то идишскую боевую песнь.

Вольф и Хрисеида нашли небольшое укрытие за двумя валунами и возобновили свою атаку с тыла. Пало еще пятеро, но тут у обоих опустели колчаны.

— Вытаскивай стрелы из трупов и используй их вновь, — скомандовал Вольф. — Я собираюсь помочь ему.

Он подобрал копье и побежал наискось вверх по холму, надеясь, что дикари будут слишком заняты, чтобы заметить его. Когда он обогнул холм, то увидел двух дикарей, пригнувшихся на вершине валуна. Им не давал прыгнуть на спину идше навес из валунов. Но они дожидались минуты, когда тот выйдет из-под его защиты.

Вольф вынул копье и попал одному в ягодицы. Дикарь закричал и навернулся со скалы вперед, надо полагать, на своих собратьев внизу. Другой встал и развернулся как раз во время, чтобы получить нож Вольфа в живот и упасть спиной со скалы.