Всемила все же проснулась, и я уже напрягся в ожидании неприятной сцены, но девушка меня удивила. Как была неглиже, совершенно не стесняясь Вторака, она подбежала ко мне и повисла на шее.

— Уезжаешь, любый?

— Да, сладкая моя, уезжаю.

Она чуть нахмурилась, но тут же улыбнулась и подарила мне долгий поцелуй.

— Подожди.

Девушка гибкой ланью метнулась к своим вещам и достала оттуда голубой платок с вышитыми по периметру виноградными гроздьями.

— Помни меня.

Что это, слеза? Рассмотреть я не успел, потому что девушка буквально вытолкала меня за дверь.

То, что мы поплывем к далекой столице еще быстрее, чем на судне купца, стало понятно с первого взгляда на наш новый транспорт. Черные борта солидного судна, по форме похожего на дракар викингов, имели стремительные обводы, что говорило о снижении грузоподъемности для увеличения скорости. У носа — очень похожего на корму — имелись буксирные канаты, но при этом из бортов торчали весла. Боевое судно явно располагало альтернативным способом передвижения, что было вполне разумно. У трапа черного корабля нас встретил одетый в кожаные доспехи матрос. Выслушав писаря, он отступил в сторону, пропуская нас к трапу. К моему удивлению, мой учитель прошел на борт следом за мной.

— Князь приказал учить тебя языку постоянно, — пояснил он, заметив мое удивление.

На корабле нас встретил еще один матрос. Он быстро указал не совсем желанным гостям их место и ушел по своим делам. Мы же с писарем устроились на небольшом пятачке палубы под натянутым вдоль всей кормы тентом. Место рулевого находилось на высоко поднятой площадке, так что тент ему не мешал. С другой стороны, если учитывать, что движением подобных судов в основном управлял хорох-погонщик, можно было бы обойтись совсем без рулевого.

Кстати, с «птицем»-хорохом я ошибся. Перед самым отплытием в кресло на носу корабля уселся человек.

Служащие порта открыли ворота «клетки для угрей». Вода тут же вспенилась стремительными бурунами.

Мне кажется или эти рыбки пошустрее купеческих? Хотя чему я удивляюсь?

Судно начало движение без каких-либо рывков и, вспенивая воду, словно моторный катер, устремилось вниз по течению.

За время пути мы с писарем успели сблизиться, и это не удивительно, потому что хмурые моряки не обращали на нас ни малейшего внимания. Капитан так вообще смотрел, словно на пустое место. И только поводырь «угрей» снисходил до небрежного кивка, когда проходил рядом. Судя по словам княжеского «птица», скоро я тоже стану поводырем, так что он мог бы быть и пообщительнее с коллегой.

Писарь выстроил план занятий с плотной загрузкой, и, понимая важность этого процесса, я не мешал ему ненужными вопросами. Но все же на шестой день пути мне пришлось завести геополитический разговор.

Мы как раз проплывали мимо большого города, в котором преобладали каменные здания. Город был раза в три больше резиденции князя. Подходить к причалам в большом речном порту мы не стали, так что пришлось удовлетворять свое любопытство вопросами.

Из утомительных переговоров с писарем, которому часто приходилось объяснять мне сложные термины с помощью едва ли не десятка простых, удалось узнать, что этот город когда-то был столицей великого князя славян. Теперь здесь заседает королевский наместник Кун Мак Элан.

Вот это номер!

— А почему славянами командует кельт?

— Такова… ну так мы делаем очень давно. — Писарь попытался пояснить непонятное мне сложное слово, которое наверняка означает «традицию». — В трех частях бывшей славянской страны правят люди кельтского рода, а в четырех кельтских провинциях сидят славяне. Среди них есть даже один Вепрь. Боримир Драганович.

— Они что, с нашим князем родные братья? — удивился я.

Как оказалось, нет. Ох и тяжелая работка привалила бедному писарю. Каждый мой вопрос тащил за собой ворох других. Даже вспотел бедняга, поясняя мне, что Драганович — это не отчество, а фамилия и Боримир с Ратибором очень дальние родственники. Похоже, что имена первых попаданцев в этот мир и соответственно основателей родов с течением времени трансформировались в фамилии. Причем имелись оба варианта: как «вичи», так и «овы». Первый вариант чаще использовался у дворян.

У кельтов, похоже, та же история. Я не большой полиглот, но знаю, что «Мак» означает «сын», так же как и «ович» в русском варианте.

Сжалившись над измученным писарем, я остановил поток вопросов и дал ему возможность передохнуть. Так что последнюю неделю пути до столицы мы занимались только изучением языка.

После прохождения мимо столицы наместника поселения славян приобретали все более богатый вид — частоколы исчезли, зато появились сады и стоящие в отдалении от сел хутора. И чем ближе к столице королевства, тем более обжитыми становились берега реки. Селения шли один за другим, подпирая друг друга ухоженными полями. А лес был изгнан к самому горизонту. Оживилась жизнь и на реке — мы встречали и обгоняли множество торговых и военных судов. Первых конечно же было больше. Среди всего этого разнообразия суда с «угриной» тягой попадались не так уж часто. Кстати, я узнал, что наших «лошадок» называют «акаяси».

Интересно, откуда в смешанном кельтско-славянском языке появилось японское слово? Увы, уточнить не удалось, потому что при виде любопытства на моем лице Вторака аж передернуло, и я оставил его в покое. В принципе редкость буксируемых судов была вполне объяснима — при дальнейших наблюдениях стало понятно, что акаяси тащат только военные дракары и торговые ладьи дальнего следования. Подобный вид транспорта наверняка стоит немало золота, так что торговцы местного уровня обходились парусом и веслами. Не говоря уже о рыбаках.