«Господи, что же должна говорить порядочная девушка, когда к ней пристают с непристойными предложениями? – мучительно вспоминала Галя. – Умри, но не давай поцелуя без любви? Не то. Все мужчины – подлецы? Опять не то. Я буду жаловаться органам? Не пойдет. Иди отсюда, гад проклятый?»

– Виноват, командир, сам знаю, тороплюсь, – выдал тем временем симпатичный, кстати, хозяин не менее симпатичной машины.

– А? – незамедлительно отреагировала Галина, так и не выбрав из четырех заготовленных фраз подходящей.

– Как обычно? – продолжал приставать мужчина.

– Не… – изо всех сил сопротивлялась честная девушка Галя.

– Вот дают! – вроде бы даже расстроился водитель. – Этого хватит? – протянул он несколько скомканных купюр.

– Зачем? – продолжила интеллектуальную беседу Галина.

Мужчина вздохнул, добавил еще бумажку и уверенно сунул их в нагрудный карман Галиной куртки.

– Эй, – осипшим голосом попыталась отказаться Галя.

– Да ладно тебе, – отмахнулся мужчина. – Даже в Москве больше не берут. Бывай.

Красивая серебристая машина сдвинулась с места, влилась в общий поток и исчезла, сверкнув на прощание холеным блестящим крылом.

– Он меня за проститутку принял, – прошептала Галя.

Ей вдруг стало жарко. Тоненькая струйка пота быстро заскользила по виску, пробежала по шее, скатилась за воротник. Одной рукой Галя крепко придерживала карман на груди, словно боялась, что непонятно за что полученные деньги вылезут на всеобщее обозрение и заявят всем о ее позоре; в другой руке она продолжала крепко сжимать полосатый жезл. Санек предупредил, что эта палочка ценная, последней модели, с подсветкой, и потеря ее смерти подобна.

Рукой с жезлом Галя вытерла пот со лба, и в тот же момент к обочине подрулила другая машина. Эта машина тоже не была «Запорожцем». Но больше, выше и стекла ее были совершенно черные, непрозрачные. Часть крови из общего Галиного кровотока поменяла маршрут и бросилась ей в лицо.

– Вас от светофора не отличишь, – приветливо обратился к ней огромный детина с абсолютно лысой блестящей головой. – Какие менты пошли яркие. Краснолицые.

Больше детина ничего не сказал. Он просто оттянул ее ладонь от груди и сунул в карман деньги. Потом так же молча сел в машину и уехал.

Галя боялась пошевелиться. То, что они приняли ее за проститутку, – факт. Не за нищенку же, в конце концов. Но, насколько ей было известно из средств массовой информации, проституткам деньги дают не за просто так, а за работу. Значит, они рассчитывали, что она отработает эти деньги. Но почему тогда не сказали, куда и во сколько приходить? А может, здесь так принято? Днем девушки легкого поведения выходят на дороги, показывают, так сказать, товар лицом, берут задаток, а вечером принимают клиентов в определенном месте в определенное время? Значит, эти типы придут в это место вечером, будут ее искать, не найдут, подумают, что она их «кинула», рассердятся, опять будут ее искать, найдут и накажут?

Перед глазами бедняжки всплыли эпизоды наказания из художественных фильмов. Что-то с бензопилами, давилкой для машин, бетоном, утюгами доперестроечной модели…

– Нет! – воскликнула девушка, всплеснула руками и закрыла лицо ладонями. – Нет! Я должна найти их, объяснить, что произошло недоразумение, и отдать деньги.

Во время всплескивания руками Галя пребольно ударила себя жезлом по голове, но совершенно не обратила на это внимания. Душевная боль была так сильна, что практически полностью перекрывала физическую.

– В глазик что-то попало? – поинтересовался участливый голос. Мужской голос.

Галя убрала ладонь с одного глаза.

– Не надо, – сдавленно прошептала она при виде купюры, плывущей в направлении ее кармана. – Я не хочу. Я не буду. Я не приду. Я не такая. Я порядочная. Я буду жаловаться органам. Умру, но не дам поцелуя без любви. Все мужчины – подлецы. Иди отсюда, гад проклятый.

Сами собой всплыли все те фразы, которые обязана говорить порядочная девушка в том случае, когда к ней пристают посторонние мужчины.

– Гляди-ка ты, – удивился очередной претендент на ее тело. – Права, что ли, отбирать будешь? Да я и превысил всего на десять километров. Давай лучше по-хорошему! Ты же, кажется, женщина? А женщины – они мягкие, уступчивые.

Краем глаза перепуганная до полусмерти девушка увидела за спиной наглеца старенький потрепанный «уазик», движущийся словно в замедленной съемке. К стеклам автомобиля носами прилипли два немолодых человека в форменных фуражках.

«Проверяют, – догадалась Галя. – Вот оно то, ради чего я и стою у этого позорного столба. Я не должна подвести Александра. Это дело государственной важности. А если узнают, что я не он?»