Шрифт:
— Можешь не беспокоиться, Роберт, — заверил старшего мастера-наставника Михаэль. — Справимся.
— Хорошо, тогда до вечера, — откланялся Франц и в сопровождении Мейера покинул холл.
— В общем, так, Путилов, остаешься за главного, — распорядился Сандлер. — Уберете весь мусор — доложишь…
— Какая прелесть! — раздался в холле восторженный возглас. — Миленько!
— О, нет! — вполголоса прошипел Михаэль, узнав слащавый голос секретаря-адъютанта Ноймана. — Анхельм! — Мастер-наставник обреченно вздохнул и закатил глаза.
— Неужели это ты все придумал, Михаэль? — жеманно поинтересовался Рох. — Какой душка! Оказывается, наш суровый наставник Михаэль вовсе не такой мужлан, каким хочет казаться… Правда, детишки? — Анхельм подошел к Петьке и нежно провел наманикюренными пальцами по его щеке. — Такая нежная кожа… — томно выдохнул гей. — Зайди ко мне вечерком, выпьем горячего шоколада с печеньками… Мне привезли из Берлина чудесные…
Лицо мальчишки полыхнуло, он дернулся, отстраняясь от сипло дышащего немца.
— Не положено! — рявкнул Сандлер, спасая мальчишку от нездорового внимания Роха.
— Что не положено? — ни капли не смущаясь, «наивно» переспросил Анхельм.
— Герр гауптманн, — как можно нейтральнее произнес мастер-наставник, с трудом сдерживаясь, чтобы не дать в зубы этому напомаженному педерасту, — вы же прекрасно знаете устав «Псарни»! Неполноценным курсантам запрещено…
— Нет, ты все-таки несносный! — капризно надул губки Рох. — А может быть, ты зайдешь ко мне вечерком? — с надеждой произнес секретарь, плотоядно сверкнув подведенными глазками. — Мне так скучно этими холодными русскими вечерами.
— Увы, герр Рох, вынужден вас разочаровать — на сегодняшний вечер у нас запланировано одно мероприятие — сочельник!
— Heiliger Abend! [89] — всплеснул руками Анхельм. — Как же я мог забыть? Мне же нужно подготовиться, чтобы выглядеть неотразимо! — возбужденно затараторил гей, вынимая из нагрудного кармана кителя маленькое круглое зеркальце. Взглянув на свое отражение, он пропел: — Увидимся вечером, дорогой Михаэль!
После чего, цокая по паркету металлическими набойками обтягивающих тощие икры хромовых сапог, стремительно удалился.
89
Heiliger Abend! (Нем.) — Святой вечер!
— Фух, — облегченно вздохнул Сандлер, — пронесло! Надо с этим что-то делать… — задумчиво буркнул он себе под нос. — А вы чего встали? — накинулся он на мальчишек. — За работу, лодыри!
Такого вкусного гуся, как в этот рождественский вечер, Вовка не пробовал никогда в жизни. Хоть и досталось каждому курсанту лишь по маленькому кусочку, но все мальчишки сумели оценить кулинарное искусство фрау Эрмы — начинка из яблок и чернослива была просто бесподобной. Конечно, на курсантские столы не поставили розетки с винным соусом, так нахваливаемым руководством спецшколы, но и без соуса гусь был — пальчики оближешь! Ну а кроме праздничной еды с гусем и тарталетками да украшенной стреляными гильзами елки — в общем-то, ничего особенного: поздравительная речь оберстлёйтнанта Ноймана, которую истекающие слюной курсанты попросту пропустили мимо ушей. Пока кадеты набивали желудки, за преподавательским столом подвыпившее начальство вело содержательную беседу…
— Х-хорошо сидим! — заплетающимся языком произнес кантиненляйтер Ланге, опрокидывая внутрь очередную рюмку коньяка. — За Рождество, господа! За н-нашу ск-к-корейшую п-п-победу!
— За такое пожелание грех не выпить, — согласился с кантиненляйтером директор Нойман. — Только, Альберт, мне кажется, что тебе уже хватит на сегодня…
— Г-герр об-об-оберстлёйтнант, я в н-норме! — не внял гласу разума Ланге. — Т-т-такой праздник… Я уже д-давно так не…
— Я вижу, что ты уже давно так не напивался, Альберт, — покачал головой Бургарт. — Учти, если натворишь что-нибудь — поблажек не жди!
— Об-бижаете, герр д-директор! Я себя к-контролирую! — Ланге громко икнул и навалился грудью на стол. — Еще по ч-чуть-чуть… — вновь потянулся он к бутылке.
— Роберт… — тихонько, чтобы не слышал Альберт, произнес Бургарт.
— Да, герр Нойман! — Старший мастер-наставник Франц в отличие от кантиненляйтера Ланге казался трезвым, хотя выпил лишь немногим меньше.
— Пригляди за Альбертом, — попросил заместителя директор. — Сам знаешь, каким он бывает…
— Не беспокойтесь, герр оберстлёйтнант! Пригляжу…
— Д-д-давай-те выпьем за несгибаемость и мощь немецкого духа! — призывал Ланге, размахивая очередной наполненной рюмкой. — Да здравствует Третий Рейх! Да здравствует Великий Фюрер! Зиг хайль, господа! — Он резко вскинул руку, расплескав содержимое рюмки на парадные мундиры сидевших рядом с ним офицеров.