Он как в воду глядел! Потому что Андрей Макарович Пасюк прибыл вслед за ним в храм ровно через один час сорок минут.

– Батюшка! – прямо с порога бухгалтерии сурово поинтересовался он. – Вы ничего из якубовского дома не выносили?

– Упаси бог! – совершенно искренне возмутился священник.

Андрей Макарович внимательно посмотрел ему в глаза и… поверил. Сразу. Сказался-таки ментовской опыт.

– А эта девка… ну, дочка Якубовская, вы не видели, она ничего не выносила?

– Отрицать не стану, – энергично начал отец Василий и сразу увидел охотничий блеск в милицейских глазах. – Могла вынести. Но понимаете, я ведь только перед вашим приездом пришел, всего не видел…

– Но вышли-то вы вместе!!! – заорал, на глазах теряя благопристойность, Макарыч.

– Я первым вышел, она меня чуть позже нагнала, уже у дверей, ну, там, где ваш человек стоял… – чистую правду сказал священник и с самым невинным видом добавил: – Мог и не углядеть. А что, пропало что-то?

Макарыч заскрежетал зубами. Он не мог сказать, что сам и поручил якубовскому охраннику оставить пакет с белым порошком в удобном для обнаружения месте. Как не мог сказать и того, что после окончания обыска обнаружил оный в своей служебной машине: это попа не касалось.

– Пропало… – пробурчал он. – А где эта девка сейчас?

– У меня дома вместе с Олюшкой ужинает, они только что звонили, – сообщил отец Василий. – Но вы знаете, туда путь рядом со Студенкой лежит, что угодно можно скинуть, да так, что и не найдешь, там течение быстрое…

Макарыч густо покраснел. Он ясно понял, что эту фазу своей битвы с организованной преступностью проиграл. Потому что идти в дом священника и на глазах у попадьи пытаться что-нибудь втиснуть в руки дочери мафиози было бы «перебором». И вообще, поздновато спохватился, ее надо было на выходе брать, прямо с пакетом… А теперь уже ничего не вернешь.

– Да, вы правы, наверное, она давно все скинула, – печально согласился он, вывалился за дверь и вразвалочку, медленной походкой бесконечно усталого человека побрел прочь.

Санька провалялся в больнице еще три дня. Все это время Катерина бегала за отцом Василием хвостиком, особенно после того, как сходила к Саньке и узнала сначала от него, а затем и от врачей, кто именно притащил ее раненого, истекающего кровью возлюбленного в больницу. Понятное дело, что ни Санька, ни отец Василий ни словом не обмолвились об истинном виновнике происшествия и все валили на случайно подвернувшееся на пути хулиганье.

Но для Катерины и это оказалось достаточным потрясением. Она съездила домой, наплела отцу с три короба и осталась то ли при храме, то ли при больнице – отец Василий так и не понял. Она старательно, по два раза в день мыла в храме полы, нахально отбирая это право у взявшей на себя этот обет прихожанки преклонного возраста. Она без тени смущения подметала храмовый двор и без того начисто, почти до блеска выметенный сторожем и по совместительству дворником Николаем Петровичем. И, естественно, в обязательном порядке съездив отметиться домой, она ходила вместе с отцом Василием в больницу, привлекая к себе всеобщее внимание, особенно мужской половины болящих и врачующих…

А в общем, сделал вывод отец Василий, на самом деле находящаяся на летних каникулах девятнадцатилетняя второкурсница филфака остро нуждалась в каком-нибудь занятии, способном придать новый смысл ее существованию: замужество, работа… хоть что-нибудь. Но он эти мысли держал при себе.

Отец Василий даже подумал, что, родись она десятью годами раньше, пусть и в той же самой семье, из этой девушки, скорее всего, получилась бы великолепная подборщица на птицефабрике: внимательная, хваткая, аккуратная. Поработала бы пару годиков, вышла замуж, потом ушла бы в декретный и теперь жила бы с тремя детьми и безработным мужем из слесарей в какой-нибудь типовой фабричной пятиэтажке…

Почему именно так? Да хотя бы потому, что десять лет назад ее, надо признать, довольно заботливый папа ни за что не поднялся бы так высоко и в коротких промежутках между отсидками думал бы только об одном: как поскорее выпихнуть на глазах взрослеющую дочь из догнивающего барака на краю усть-кудеярского «Шанхая».

Но карта судьбы легла иначе, и отец Василий даже и не знал, что было бы для Катерины лучше…

Когда Саньку, благодаря его упорству, если не сказать упертости, выпустили-таки из больницы, Катерины в храме не было: она ушла в дом священника помочь Ольге по хозяйству. Не сказать, чтобы попадья не могла управиться сама, но Катьку как магнитом тянуло потетешкаться с маленьким Мишанькой, ну и вообще как-то поучаствовать в таинстве, называемом «жизнь молодой семьи».

– Тогда я сейчас в общагу смотаюсь, – немного расстроился державший руку на перевязи Санька. – А к девяти на дежурке за ней приеду.

– Ты мне лучше скажи, что ты собираешься со своей будущей семьей делать? – полюбопытствовал отец Василий.

– А ничего! – с деланным равнодушием отмахнулся Санька. – Сережи этого в городе нет, я справки навел; а у Романа, как мне сказали, сейчас проблемы, даже дома не появляется.

– Не пускай этого дела на самотек, – от души посоветовал отец Василий. – Взялся – доводи до конца.