– Я сейчас, Мишаня, – шепнул он. – Подожди… Ага! Вот она.

В руках у муллы заблестел тонкий блестящий стерженек.

– Отойди.

Священник послушно отодвинулся и прислушался. По-прежнему ругалась там, внизу, женщина, а вот грохота посуды уже слышно не…

– Готово! – Исмаил толкнул дверь, и они бесшумно скользнули в темноту прихожей.

Дверь закрылась.

Здесь было тихо и темно. Пахло кремом для сапог и шинелями – уж этот запах бывший сверхсрочник Михаил Шатунов, а ныне отец Василий, знал. И еще пахло дорогим мужским одеколоном.

– Спит, сучок, – прошептал Исмаил, и отец Василий поразился тому, как быстро стал их объект охоты для его товарища врагом. Сам он так отнестись к Брыкалову не мог.

Они не сговариваясь опустились на четвереньки и, чтобы, не приведи господь, случайно не шумнуть, поползли по гладкому, лакированному паркету. Было совсем темно, и лишь слабые отблески уличных фонарей ложились на обои и потолок.

– Спальня в конце, справа, – шепнул священник.

Исмаил, кажется, кивнул.

«Прости меня, Олюшка!» – мысленно произнес священник и поразился. Он впервые просил прощения не у господа, а у жены.

Они проползли к спальне, протиснулись в приоткрытую дверь, дружно привстали и… бросились на кровать!

Она была пуста.

– Не понял, – растерянно произнес Исмаил. – А где товарищ подполковник?

Отец Василий лихорадочно соображал. Из ванной комнаты и туалета свет не пробивался. Света вообще не было ни в одной из комнат. Хотя Брыкалов мог завалиться спать и где-нибудь в зале на диванчике.

– В зал! – шепотом скомандовал он.

Так, на карачках, они побывали и в зале, и в «кабинете», и во второй спальне, и даже в туалете. Огромная четырехкомнатная квартира была совершенно пуста!

– Мы так не договаривались! – прислонившись к стене спиной, истерически захохотал Исмаил. Он явно настроился на более интересное развитие событий.

– Ты дверь за собой закрыл? – вспомнил священник. – Нет? Давай, вперед! А то, не приведи господь, придет, а дверь открыта.

Они напились воды из-под крана и сели в зале, на дорогих кожаных креслах, а буквально через десять минут отец Василий осознал, что его товарищ спит, и спит крепко, прямо в кресле. Честно говоря, его и самого изрядно разморило в тепле. Священник поднялся и пошел по комнатам, разглядывая привыкшими к идущему от окон слабому уличному освещению глазами все, чем была наполнена квартира подполковника.

Дорогая, хорошая мебель, ковры, огромные, кажется, лосиные рога в прихожей, шинели, сапоги, хрусталь в стенке, еще, поди, с прежних, лейтенантских времен. Хороший холодильник. Священник пригляделся, чтобы рассмотреть марку, и увидел… записку. На желтом, приклеенном к белой поверхности холодильника квадратном листочке что-то было написано. Он сорвал листочек и поднес к окну.

«Лида, – напрягая зрение, прочитал он. – Меня до субботы не будет. Можешь не убирать. Брыкалов».

Это было интересно. «А какой сегодня день?» – попытался вспомнить он и не смог. Кажется, где-то там, в спальне, светились зелеными огоньками большие электронные часы.

Он прошел в спальню и присмотрелся. Часы показывали 00.13. Отец Василий нащупал кнопку и нажал. Высветилась дата: «13 may» и рядом «Saturday». Суббота была уже сегодня.

Он вздохнул и сел на кровать. «А ведь можно успеть искупаться, – подумал отец Василий. – Запросто успею! Главное, не шуметь». Он быстро поднялся и, превозмогая еще одно желание – спать, направился в ванную. Зажег спичку и осторожно, очень осторожно, приоткрыл кран. Вода бесшумно, единой и неделимой струей, потекла в ванную. Он оглядел аккуратные белые полочки в поисках мыла и шампуня, бросил спичку на пол и начал срывать с себя одежду.

Давно он не получал такого наслаждения! Изумительная горячая вода ласкала тело, лишь немного пощипывая начавшие недавно зарастать ранки от дроби. Он добавил в воду ароматической соли, набулькал специальной импортной пены и долго, с почти оргастическим чувством то опускался в воду с головой, то снова выныривал, то оттирал заросшее грязью тело нежной, чересчур нежной подполковничьей губкой, а то просто подставлял ступни под струю и замирал, ощущая, как ласкает горячая, гладкая струя побитые, порезанные пальцы ног.

«Вот оно, счастье… – пришла грешная, насквозь плотская мысль. – Вот оно…»

Священник проснулся около пяти утра. А если быть совсем точным, то около пяти утра его разбудил Исмаил.

– Блин, Мишаня! Я уж думал, бросил ты меня к растакой русской матери! А ты в ванной дрыхнешь! Эй! Ты хоть не утонул?

– Н-нет! – стуча зубами, начал выползать из ванной отец Василий. Пока он спал, температура поступающей из крана воды почему-то изменилась и теперь была довольно прохладной. – К-который час?