— Ты уверена?

— Абсолютно.

Она дружески пожала мне локоть и взяла Брэдена за руку. Он кивнул мне, и я ответила кивком, улыбкой и пожеланием спокойной ночи, а затем смотрела, как они проходят по галерее к гардеробу, где висела верхняя одежда всех гостей. Как истинный джентльмен, Брэден подал Джосс пальто и помог его надеть. Он поцеловал ее волосы, прежде чем надеть собственное пальто. Обняв Джосс за плечи, он вывел ее в холодный февральский вечер, а я осталась в галерее с незнакомой болью в груди.

Я бросила взгляд на золотые часы «Омега», которые Малкольм подарил мне на Рождество. Теперь всякий раз, проверяя время, я жалела, что пока не могу их продать. Пожалуй, это был самый дорогой подарок, какой я когда-либо получала, и он сотворил бы чудеса с нашими сбережениями. Однако же по-прежнему оставалась надежда, что мои отношения с Малкольмом перерастут во что-то более значительное и продажа часов уже не понадобится. Но я никогда не позволяла себе забираться в своих надеждах слишком высоко.

Уже четверть десятого. Мой пульс слегка ускорился, и я полезла в свой крошечный клатч якобы от Гуччи за телефоном. Никаких сообщений. «Черт, ну как так можно, Коул!»

Только я нажала кнопку отправки сообщения, напоминая Коулу позвонить мне, когда доберется до дома, как на мою талию легла мужская рука и лесной, кожаный запах Малкольмова бальзама после бритья защекотал мне ноздри. При моих пятидюймовых каблуках не было нужды запрокидывать голову, чтобы встретиться с Малкольмом глазами, и я повернулась и улыбнулась ему, тщательно скрывая тревогу о Коуле. Сегодня я постаралась одеться изысканно: красное платье-карандаш от «Дольче и Габбана», которое Малкольм купил мне в наш последний поход по магазинам, доводило мою стройную фигуру до совершенства. Я обожала это платье. Будет ужасно жалко добавлять его к куче вещей, выставленных мною на e-Bay.

— Вот ты где, — усмехнулся Малкольм, блестя карими глазами, в уголках которых при улыбке появлялись симпатичные морщинки. У него были прекрасные густые темные волосы, а на висках сексапильные седые прядки. Он всегда носил костюмы, и сегодняшний вечер не стал исключением — на нем красовался щегольский «Сэвилроу». — Я думал, придут твои друзья, иначе не оставил бы тебя одну.

Я улыбнулась и положила руку ему на грудь:

— Не волнуйся. Со мной все в порядке. Они приходили, но им пришлось рано уйти.

Я взглянула на телефон, все еще зажатый в руке. Где же Коул? Крошечные гремлины пробудились у меня в животе и тревожно защипали внутренности.

— Я покупаю одну картину Бекки. Пойдем, притворишься вместе со мной, что она гениальна.

Я было фыркнула, но тут же устыдилась и прикусила губу, чтобы вышло потише.

— Страшно рада, что не одна я ничего не понимаю.

Малкольм быстро оглядел галерею, и губы его изогнулись в веселой усмешке.

— Ну, к счастью, эти люди больше знают о живописи, чем мы, так что я хотя бы верну свои инвестиции.

По-прежнему обнимая за талию, Малкольм провел меня по галерее за пару перегородок, где под огромным монстром из наплесканной краски стояла Бекка. Я чуть на ногу себе не наступила, когда увидела, с кем она так яростно спорит.

Татуированный Парень.

Вот черт.

— С тобой все хорошо? — сверху вниз взглянул на меня Малкольм. Он ощутил, как напряглось мое тело, и нахмурился.

Правило номер один: «Никогда не позволяй ему увидеть в тебе что-либо, кроме жизнерадостности и очарования». Я широко улыбнулась:

— Все отлично.

Татуированный Парень улыбался Бекке, его рука, лежащая на ее бедре, старалась притянуть собеседницу поближе, на лице была написана готовность к примирению. Я старательно проигнорировала задержку собственного дыхания при виде его озорной белозубой улыбочки. Бекка все еще выглядела несколько выбитой из колеи, но я прекрасно поняла ее, когда она позволила ему себя обнять. Думаю, любая женщина что угодно простила бы этому парню за такую улыбку.

С трудом оторвав взгляд от Татуированного Парня, я встала рядом с Малкольмом, и эта парочка повернулась к нам. Щеки Бекки пылали, а глаза возбужденно искрились.

— Не обращайте на нас с Кэмом внимания. Мы просто ругаемся, потому что он придурок.

Я не взглянула на него, но услышала его смешок.

— Нет, мы ругаемся, потому что у нас разные вкусы в живописи.

— Кэма бесят мои картины, — оскорбленно сообщила Бекка. — Он не может повести себя так, как другие парни, и хотя бы приврать. Нет. Уж он-то брутально честен. Ну ладно, по крайней мере Малкольму мои работы нравятся. Джо, он сказал тебе, что покупает мою картину?

Вы могли бы подумать, что я ревную из-за очевидной привязанности Малкольма к Бекке. Знаю, это звучит ужасно, но пока я не увидела ее картины, то действительно немного ревновала. Сама я не особенно умна, не умею рисовать, не умею танцевать и петь. Я всего лишь неплохо готовлю… Слава богу, мне повезло с внешностью: высокая, с ногами длиною в вечность — мне бесчисленное множество раз говорили, что у меня красивое тело и великолепная кожа. Добавьте к этому большие зеленые глаза, длинные, густые, светлые с рыжинкой волосы и тонкие черты лица, и вы получите весьма привлекательную упаковку — на нее оборачивались, еще когда я была подростком. Да, пусть у меня есть не много, но это немногое я всегда обращала на пользу своей семьи.