Деятельность AND выходит за пределы образования (индоктринации) диетологов. В 2011 году они пожертвовали 62 тыс. долларов одному из кандидатов в Конгресс США, чтобы продвигать свою политическую программу. Какой отличный способ для Coca-Cola, Pepsi и других благотворителей «отмыть» свое политическое влияние! AND превратилась во внушающее доверие пиар-агентство своих корпоративных союзников. С помощью лоббирования, рекламы и обязательных образовательных программ она прикрывает пищевые и фармацевтические компании и их интересы.

Мне грустно все это говорить, поскольку я знаю, что входящие в AND диетологи — самые компетентные профессионалы в области питания, которых я встречал на своих лекциях. Они умеют доносить информацию до людей и необыкновенно мотивированы. Но я считаю отвратительными организационные рамки, навязываемые этим членам, часто без их ведома, диктующие, какое мнение допустимо, а какое нет.

Американское общество питания

Я включил Американское общество питания, ASN (ранее Американский институт питания), в эту главу не потому, что это особо злостный нарушитель, а потому, что я очень близко знаком с невидимым и отравляющим действием денег корпораций на эту некогда неплохую организацию. К их чести, они даже разработали набор средств для борьбы с конфликтом интересов, призванных искоренить очевидные попытки мошенничества. Тем не менее влияние индустрии в нашей системе так вездесуще, что никакие попытки саморегуляции, даже самые искренние, не могут быть по-настоящему эффективны.

Я был членом этого общества сорок пять лет и многие годы работал в нем очень активно. ASN проводила национальные научные съезды совместно с пятью (позже шестью) родственными биологическими обществами, вместе известными как Федерация американских обществ экспериментальной биологии. В период расцвета ежегодные пятидневные съезды собирали 20–25 тыс. биологов. Я наслаждался атмосферой, откровенным обменом результатами исследований с коллегами. Некоторые мои воспоминания связаны с наградами, что получали мои студенты, с симпозиумами, которые я организовывал и в которых участвовал, и обменом научными идеями на официальных презентациях.

Однако меня всегда беспокоил один момент, и с годами все становилось хуже: так называемые престижные награды, ежегодно присуждаемые известным ученым, обычно сопровождались денежными премиями от пищевых и фармацевтических компаний. По отдельности это были не очень большие суммы, от 1500 до 5000 долларов, но вместе (приблизительно 40–50 тыс. долларов) они оказались мощным финансовым рычагом, который сбил ASN с верного пути. Представители промышленности знают, что даже небольшие награды помогут купить лояльность ученых, которые, учитывая широту возможных тем для изу­чения, просто поймут, что легче и удобнее проводить исследования, не связанные с продуктами грантодателей.

Когда я занял руководящий пост в этой организации, то начал замечать чересчур активное вмешательство компаний в ее работу. Одним из самых показательных примеров, по крайней мере для меня, стала попытка ряда членов — видных консультантов Американского совета производителей яиц, General Mills Company и других компаний — предложить исключить меня из общества: такая попытка предпринята впервые за сорокалетнюю историю организации. Видимо, я совершил страшный грех: в качестве старшего научного консультанта участвовал в работе новой организации по исследованию рака, AICR, сосредоточившейся на питании с акцентом на растительной пище, и в 1982 году был видным членом комитета Национальной академии наук по диете, питанию и раку, в отчете которой обращал внимание на противораковые свойства растительной пищи. После расследования восемь членов исполнительного комитета общества проголосовали 6:0 (двое отсутствовали) за снятие с меня всех обвинений. Тем не менее это была агрессивная попытка ориентированных на промышленность членов заставить меня замолчать. Как видите, не вышло!

Профессиональные общества борются за существование (а также текущее и будущее финансирование), вставая на сторону пищевых и лекарственных компаний и их интересов, и по возможности избегают любого упоминания о пользе ЦРД для здоровья. Будучи членом нескольких профессиональных обществ, могу заверить вас, что они практически никогда не принимают результатов, подтверждающих пользу такой диеты. Это относится и к обществам, членом которых я долго был.

Разрушительные результаты

«Может быть, в этом нет ничего плохого?» — подумаете вы. В конце концов, организация имеет право публиковать, продвигать и оплачивать любую бессмыслицу, какая ей нравится, — точно так же, как вы или я. Обучать специалистов по питанию и влиять на научных работников — не то же, что указывать, какую пищу нам есть (многие ли из нас ходят к диетологу?). Кажется, можно не обращать внимания на эти общества. Проблема в том, что, поскольку они имеют силу благодаря деньгам индустрии и обладают полугосударственным статусом, дающим право определять, кому можно изучать питание и преподавать, а кого впору подвергнуть остракизму или даже наказать за инакомыслие, их влияние на государственную политику, медицину и общественное мнение непропорционально финансовому весу. Я знаю кое-что об этом неспортивном поведении благодаря и их расследованию моей профессиональной деятельности и представлению интересов ASN и связанных с ней обществ во время принятия бюджета Конгрессом США.

Во-первых, они эксплуатируют репутацию и высокую миссию борьбы с болезнями. Противостоять им — значит перейти на сторону врага: заболеваний, угрожающих нам и нашим близким. Любой, кто пытался объяснить страдающей от рака груди соседке, почему он не жертвует деньги на розовую ленту[27], пеший марафон, гонку, распродажу выпечки, домашний прием, читательский кружок или деловой обед, чтобы приблизить появление «лекарства», знает, какая отчужденность может за этим последовать. Как мы видели, большинство людей, страда­ющих от болезней, и их близкие цепляются за веру в медицину. Пройдя хирургию, различные лекарства, лучевую и химиотерапию, которые улучшили их состояние и отсрочили исход, они могут стать активными сторонниками текущей медицинской практики и апостолами «скорого исцеления». Корпорации, такие как AstraZeneca и Merck, не могут управлять этой страстью и желанием действовать непосредственно, однако с помощью некоммерческих организаций превращают энергию желающих добра людей в цифры квартальных отчетов.