– Это на кого же? Не на нашего ли Пашу?

– И на него, и на убитого директора.

Глубоко затянувшись, капитан остановился посреди небольшой парковой аллеи.

– Преступники не очень-то заботятся о том, чтобы мы долго искали тело.

– И что из этого?

– Если хотят, чтобы тело нашли, значит, это кому-нибудь нужно. Хотят напугать, поставить на вид. Вон, видишь? – Он кивнул на подъехавших работников телевидения. – Снова будет репортаж.

– И, вероятно, его снова порежут. Покажут все мельком, чуть-чуть напугают общественность, и все на этом. Вот увидишь, не скажут, что тело нашли около фонтана в городском парке под огромной ивой, брякнут более примитивно: в центре города.

– Поживем – увидим.

Тут ее озарило:

– Может, это отчет о проделанной работе?

– Да-а-а? – Сигара замерла в углу рта и, кажется, даже перестала дымить.

Капитан крикнул лейтенанту Панкратову, чтобы тот подошел к нему.

Как только начинающий сыщик материализовался около носков остроносых туфель начальника, Антон Борисович обозначил ему фронт работ:

– Вон, видишь, оператор с камерой ходит? Рядом с ним щуплый, бритый под ноль Олег Налетов – звезда местного телевидения.

– Угу.

– Сейчас блокируешь им работу на пять минут, после этого я к вам подойду. И не вздумай ответить хотя бы на один вопрос.

– Понял, – промычал Василий по батюшке Иванович и зашустрил к работникам масс-медиа.

Дарья видела, как лейтенант закрыл рукой объектив камеры и начал что-то объяснять недовольному Налетову.

– Неужели у нас все еще закрытое общество?! – Фраза, отражающая нешуточное возмущение сторонника папарацционистической демократии, долетела до ушей капитана и послужила сигналом к началу наступления.

– Какие-то проблемы? – начал сыщик мягко. – Старше меня вы здесь никого не найдете.

Лысый телерепортер криминальной хроники, лет тридцати, с утонченными усиками и бородкой, изобразил некоторую успокоенность:

– Мне необходимо работать, а вот этот молодой человек строит препоны.

– Не строит, а ставит, – мягко поправил капитан. – Жалоба принята, но он исполняет мой приказ.

Теперь апеллировать было не к кому.

– Что, здесь необходимо разрешение на съемку? Такого никогда не было. Вы не можете запретить.

– Могу, – не согласился Генералов. – Откуда вы узнали о том, что здесь произошло преступление?

– Этика журналиста не позволяет мне никому говорить об этом.

– О том, что из молодой женщины извлекли все органы и заштопали… об этом позволяет, а о тех, кто эти бесчинства творит, – не позволяет. Вы на редкость мудро рассуждаете, вам не кажется? – Капитан вынул изо рта вновь растравленную сигару и выпустил в лицо Налетову огромное облако слезоточивого смрада.

Тот был вынужден сделать пару шагов назад, чтобы не задохнуться, но немного репортеру все равно досталось, и он закашлялся.

– Вы действуете против правил, – стал возражать до этого помалкивающий оператор, но его тут же увел в сторону бдительный лейтенант, оставляя балаболку одного против Дарьи и сыщика.

– Говорить будем? – Слегка бледное лицо Генералова стало стремительно сереть, а взгляд из-под черных бровей стал звериным.

Репортер замялся, и Данилова воспользовалась этим немедленно:

– Что ты приуныл, мальчик?.. Пися не стоит? Давай выкладывай яички из шкатулки. – Еще немного, и ее грудь коснулась бы Налетова.

Она почувствовала, что оба представителя сильного пола со своими попытками любезно объясниться остались далеко позади. Ее простой и понятный всякому русскому язык оказался куда более действенным.

Журналист сделал шаг назад:

– Почему вы позволяете, чтобы мне грубили?

Поиски защиты ни к чему не привели.

– В наше время понятие грубости несколько девальвировалось. Теперь минимум недовольства может вызывать только публичная кастрация или смертная казнь. Или вам об этом ничего не известно?

После столь прогрессивного заявления Олег перешел к торгам:

– Так вы позволите мне снимать, если я поделюсь информацией?

– Сколько угодно, – пообещал капитан. – Только не забудьте в репортаже попросить позвонить в милицию возможных свидетелей преступления.

Налетов кивнул.

– Полчаса назад к нам в студию позвонил какой-то мужик и сообщил, что под большой ивой, в парке, разбитом около супермаркета «Бавария», лежит труп молодой женщины. Мол, подъезжайте…

– И вы ему поверили?