— Я тут подумала, — сказала она, прикуривая сигарету.

— О чем? — Мы сидели на ветках любимого зоосадного дерева, и я завороженно разглядывала Сэмпсона, откусывая по чуть-чуть от сэндвича. Свой бутерброд Тру слопала по дороге.

— Насчет исчезновения Сары Хейнеманн. — Тру затянулась сигаретой и выпустила дымок через нос, как иногда делала мама. Называется «курить по-французски». Она покашляла и повторила трюк снова. — Думаю, Быстрюга Сьюзи права. Наверное, Сару убили и насильничали, точно как Джуни.

Про себя я тоже решила, что Сару убили и насильничали, но не хотела пугать Тру, соглашаясь. И еще подумала, что это дело рук Расмуссена, как и с Джуни. И что это он спихнул Венди с лестницы в погреб Донованов. В ту ночь было так темно и ненастно, что он, скорее всего, до последнего не понимал, что перед ним Венди, а уж потом не бросился вслед и не стал убивать Венди, потому что она монголоид, а монголоид не сможет указать на него в полиции, когда их выстроят у стенки, как всегда делают в фильмах.

Тру сплюнула сигарету на землю и сползла со своей ветки на мою. Ткнула пальцем в Сэмпсона, скроила удивленную мину и крикнула: «Ой, ты посмотри, Салли!» Стоило мне зазеваться, а она хвать у меня из руки полсэндвича и сразу в рот, пока я не успела опомниться.

— Тру!

Ухмыльнувшись, она прошамкала с набитым ртом:

— Помнишь, как Джуни нашли на берегу лагуны?

Я не ответила, потому что жутко разозлилась. Я-то собиралась хорошенько посмаковать остаток сэндвича с ореховым маслом и зефириной.

— Может, это один человек. Сару убил тот же, кто убил Джуни, — сказала Тру, наматывая на палец мою косу, — так она обычно просит у меня прощения. — Если мы отыщем тело Сары, нам наверняка дадут награду и напечатают в газете фотографии, как снимки Мэри Браун в тот раз, когда она звонила пожарным сообщить про пожар, который сама и запалила.

— Это все Расмуссен, Тру. Этот человек — Расмуссен! — Я оттолкнула руку сестры. Как же надоело, что она мне не верит.

Еще несколько человек пришли посмотреть на кормежку Сэмпсона в два часа дня. Две женщины с маленькими детьми, которых я не знала, а еще Арти Бюшам, один из братьев Венди. Арти старше меня на два года, долговязый и с таким громадным кадыком, что, когда говоришь с ним, так и пялишься завороженно на эту штуковину, скачущую вверх-вниз по тощей шее. Еще у Арти заячья губа, досталась ему от рождения. А больше ничего особенного в нем нет, ну разве что чуть косолапит.

Тру соскочила с ветки следом за мной и направилась к клетке Сэмпсона, перед которой застыл Арти. Вообще-то это не совсем клетка, а что-то такое современное, «вольер» называется. Там большие булыжники, и маленький пруд с водой, и какой-то навес в сторонке, чтобы Сэмпсон мог спрятаться от зноя и спокойно перекусить.

— Арти! — позвала Тру.

Ответил он не сразу — наверное, из-за Риза, своего старшего брата и задиры, каких свет не видывал. Риз вечно цеплялся к Арти и в прошлом году на площадке здорово двинул его по голове, стоило Арти выиграть в «Морской бой». Ухо у Арти стало величиной с персик, и теперь до него бывало не так-то просто докричаться.

— Арти-иии! — заорала Тру.

Тот аж подпрыгнул. А как увидел, кто его зовет, лицом сразу стал того же цвета, что орангутанова задница. Арти, по выражению Быстрюги Сьюзи, западает на Тру.

— Как там Венди? — спросила я, подвигаясь к ним.

Арти пожал плечами:

— Наложили ей швы.

Арти всегда был хорошим братом, не то что Риз, который называл Венди не иначе как… идиоткой безмозглой. Риз Бюшам обязательно попадет в ад, я готова поставить на это хоть миллион долларов.

Сэмпсон тихонько ел банан, не бормоча песен; манеры у него куда лучше, чем у мальчишек Бюшамов. Тру протащила нас к ним на ужин пару дней тому назад, заручившись помощью Мими Бюшам, которая училась с ней в одном классе. На ужин у Бюшамов было нечто под названием «трущобное лакомство», его черпали из большой стеклянной миски, и оно даже в подметки не годилось маминой запеканке с тунцом и макаронами. Еще там была большая стопка нарезанного хлеба, и маргарин, и порошковое молоко, которое на вкус совсем как разведенный в воде мел. Риз Бюшам весь ужин пялился на Тру, улыбаясь ей так, будто она была куском вишневого пирога.

Арти спросил этак беззаботно:

— Чем собираешься заняться Четвертого июля, Тру?

Человек, который кормил Сэмпсона, — это вообще-то папа Мэри Браун. По-моему, он мог бы отнести хоть немного еды домой и скормить ее Мэри Браун, чтобы та уже не была самым худым ребенком на свете. Именно из-за него Тру решила, что рандеву с Мэри Браун надо устроить в зоосаде, — в тот день, когда собиралась спихнуть ее в яму из-за спора про Книжного Червя. Так и сказала: «Мистер Браун сам найдет ее, когда придет кормить Сэмпсона, так для семьи будет намного лучше, чем если на нее наткнется кто-то незнакомый, как с Джуни вышло».