«Душа грустит о небесах…» Стихотворения и поэмы
вернуться

Есенин Сергей Александрович
Шрифт:

Сукин сын

Снова выплыли годы из мракаИ шумят, как ромашковый луг.Мне припомнилась нынче собака,Что была моей юности друг.Нынче юность моя отшумела,Как подгнивший под окнами клен,Но припомнил я девушку в белом,Для которой был пес почтальон.Не у всякого есть свой близкий,Но она мне как песня была,Потому что мои запискиИз ошейника пса не брала.Никогда она их не читала,И мой почерк ей был незнаком,Но о чем-то подолгу мечталаУ калины за желтым прудом.Я страдал… Я хотел ответа…Не дождался… уехал… И вотЧерез годы… известным поэтомСнова здесь, у родимых ворот.Та собака давно околела,Но в ту ж масть, что с отливом в синь,С лаем ливисто ошалелымМеня встрел молодой ее сын.Мать честная! И как же схожи!Снова выплыла боль души.С этой болью я будто моложе,И хоть снова записки пиши.Рад послушать я песню былую,Но не лай ты! Не лай! Не лай!Хочешь, пес, я тебя поцелуюЗа пробуженный в сердце май?Поцелую, прижмусь к тебе теломИ, как друга, введу тебя в дом…Да, мне нравилась девушка в белом,Но теперь я люблю в голубом.<1924>

«Отговорила роща золотая…»

Отговорила роща золотаяБерезовым, веселым языком,И журавли, печально пролетая,Уж не жалеют больше ни о ком.Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник —Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.О всех ушедших грезит конопляникС широким месяцем над голубым прудом.Стою один среди равнины голой,А журавлей относит ветер вдаль,Я полон дум о юности веселой,Но ничего в прошедшем мне не жаль.Не жаль мне лет, растраченных напрасно,Не жаль души сиреневую цветь.В саду горит костер рябины красной,Но никого не может он согреть.Не обгорят рябиновые кисти,От желтизны не пропадет трава,Как дерево роняет тихо листья,Так я роняю грустные слова.И если время, ветром разметая,Сгребет их все в один ненужный ком…Скажите так… что роща золотаяОтговорила милым языком.1924

Возвращение на родину

Я посетил родимые места,Ту сельщину,Где жил мальчишкой,Где каланчой с березовою вышкойВзметнулась колокольня без креста.Как много изменилось там,В их бедном, неприглядном быте.Какое множество открытийЗа мною следовало по пятам.Отцовский домНе мог я распознать:Приметный клен уж под окном не машет,И на крылечке не сидит уж мать,Кормя цыплят крупитчатою кашей.Стара, должно быть, стала…Да, стара.Я с грустью озираюсь на окрестность:Какая незнакомая мне местность!Одна, как прежняя, белеется гора,Да у горыВысокий серый камень.Здесь кладбище!Подгнившие кресты,Как будто в рукопашной мертвецы,Застыли с распростертыми руками.По тропке, опершись на подожок,Идет старик, сметая пыль с бурьяна.«Прохожий!Укажи, дружок,Где тут живет Есенина Татьяна?»«Татьяна… Гм…Да вон за той избой.А ты ей что?Сродни?Аль, может, сын пропащий?»«Да, сын.Но что, старик, с тобой?Скажи мне,Отчего ты так глядишь скорбяще?»«Добро, мой внук,Добро, что не узнал ты деда!..» —«Ах, дедушка, ужели это ты?»И полилась печальная беседаСлезами теплыми на пыльные цветы.…………………………..«Тебе, пожалуй, скоро будет тридцать…А мне уж девяносто…Скоро в гроб.Давно пора бы было воротиться».Он говорит, а сам все морщит лоб.«Да!.. Время!..Ты не коммунист?»«Нет!..» —«А сестры стали комсомолки.Такая гадость! Просто удавись!Вчера иконы выбросили с полки,На церкви комиссар снял крест.Теперь и Богу негде помолиться:Уж я хожу украдкой нынче в лес,Молюсь осинам…Может, пригодится…Пойдем домой —Ты все увидишь сам».И мы идем, топча межой кукольни.Я улыбаюсь пашням и лесам,А дед с тоской глядит на колокольню.……………………………………………………«Здорово, мать! Здорово!» —И я опять тяну к глазам платок.Тут разрыдаться может и корова,Глядя на этот бедный уголок.На стенке календарный Ленин.Здесь жизнь сестер,Сестер, а не моя, —Но все ж готов упасть я на колени,Увидев вас, любимые края.Пришли соседи…Женщина с ребенком.Уже никто меня не узнает.По-байроновски наша собачонкаМеня встречала с лаем у ворот.Ах, милый край!Не тот ты стал,Не тот.Да уж и я, конечно, стал не прежний.Чем мать и дед грустней и безнадежней,Тем веселей сестры смеется рот.Конечно, мне и Ленин не икона,Я знаю мир…Люблю мою семью…Но отчего-то все-таки с поклономСажусь на деревянную скамью.«Ну, говори, сестра!»И вот сестра разводит,Раскрыв, как Библию, пузатый «Капитал»,О Марксе,Энгельсе…Ни при какой погодеЯ этих книг, конечно, не читал.И мне смешно,Как шустрая девчонкаМеня во всем за шиворот берет……………………………………………………………По-байроновски наша собачонкаМеня встречала с лаем у ворот.Июнь 1924

Русь Советская

А. Сахарову

Тот ураган прошел. Нас мало уцелело.На перекличке дружбы многих нет.Я вновь вернулся в край осиротелый,В котором не был восемь лет.Кого позвать мне? С кем мне поделитьсяТой грустной радостью, что я остался жив?Здесь даже мельница – бревенчатая птицаС крылом единственным – стоит, глаза смежив.Я никому здесь не знаком,А те, что помнили, давно забыли.И там, где был когда-то отчий дом,Теперь лежит зола да слой дорожной пыли.А жизнь кипит.Вокруг меня снуютИ старые и молодые лица.Но некому мне шляпой поклониться,Ни в чьих глазах не нахожу приют.И в голове моей проходят роем думы:Что родина?Ужели это сны?Ведь я почти для всех здесь пилигрим угрюмыйБог весть с какой далекой стороны.И это я!Я, гражданин села,Которое лишь тем и будет знаменито,Что здесь когда-то баба родилаРоссийского скандального пиита.Но голос мысли сердцу говорит:«Опомнись! Чем же ты обижен?Ведь это только новый свет горитДругого поколения у хижин.Уже ты стал немного отцветать,Другие юноши поют другие песни.Они, пожалуй, будут интересней —Уж не село, а вся земля им мать».Ах, родина! Какой я стал смешной.На щеки впалые летит сухой румянец.Язык сограждан стал мне как чужой,В своей стране я словно иностранец.Вот вижу я:Воскресные сельчанеУ волости, как в церковь, собрались.Корявыми, немытыми речамиОни свою обсуживают «жись».Уж вечер. Жидкой позолотойЗакат обрызгал серые поля.И ноги босые, как телки под ворота,Уткнули по канавам тополя.Хромой красноармеец с ликом сонным,В воспоминаниях морщиня лоб,Рассказывает важно о Буденном,О том, как красные отбили Перекоп.«Уж мы его – и этак и разэтак, —Буржуя энтого… которого… в Крыму…»И клены морщатся ушами длинных веток,И бабы охают в немую полутьму.С горы идет крестьянский комсомол,И под гармонику, наяривая рьяно,Поют агитки Бедного Демьяна,Веселым криком оглашая дол.Вот так страна!Какого ж я рожнаОрал в стихах, что я с народом дружен?Моя поэзия здесь больше не нужна,Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.Ну что ж!Прости, родной приют.Чем сослужил тебе – и тем уж я доволен.Пускай меня сегодня не поют —Я пел тогда, когда был край мой болен.Приемлю все.Как есть все принимаю.Готов идти по выбитым следам.Отдам всю душу Октябрю и Маю,Но только лиры милой не отдам.Я не отдам ее в чужие руки,Ни матери, ни другу, ни жене.Лишь только мне она свои вверяла звукиИ песни нежные лишь только пела мне.Цветите, юные! И здоровейте телом!У вас иная жизнь, у вас другой напев.А я пойду один к неведомым пределам,Душой бунтующей навеки присмирев.Но и тогда,Когда во всей планетеПройдет вражда племен,Исчезнет ложь и грусть, —Я буду воспеватьВсем существом в поэтеШестую часть землиС названьем кратким «Русь».<1924>

Русь уходящая

Мы многое еще не сознаем,Питомцы ленинской победы,И песни новыеПо-старому поем,Как нас учили бабушки и деды.Друзья! Друзья!Какой раскол в стране,Какая грусть в кипении веселом!Знать, оттого так хочется и мне,Задрав штаны,Бежать за комсомолом.Я уходящих в грусти не виню,Ну где же старикамЗа юношами гнаться?Они несжатой рожью на корнюОстались догнивать и осыпаться.И я, я сам,Не молодой, не старый,Для времени навозом обречен.Не потому ль кабацкий звон гитарыМне навевает сладкий сон?Гитара милая,Звени, звени!Сыграй, цыганка, что-нибудь такое,Чтоб я забыл отравленные дни,Не знавшие ни ласки, ни покоя.Советскую я власть виню,И потому я на нее в обиде,Что юность светлую моюВ борьбе других я не увидел.Что видел я?Я видел только бойДа вместо песенСлышал канонаду.Не потому ли с желтой головойЯ по планете бегал до упаду?Но все ж я счастлив.В сонме бурьНеповторимые я вынес впечатленья.Вихрь нарядил мою судьбуВ золототканое цветенье.Я человек не новый!Что скрывать?Остался в прошлом я одной ногою,Стремясь догнать стальную рать,Скольжу и падаю другою.Но есть иные люди.ТеЕще несчастней и забытей.Они, как отрубь в решете,Средь непонятных им событий.Я знаю ихИ подсмотрел:Глаза печальнее коровьих.Средь человечьих мирных дел,Как пруд, заплесневела кровь их.Кто бросит камень в этот пруд?Не троньте!Будет запах смрада.Они в самих себе умрут,Истлеют падью листопада.А есть другие люди,Те, что верят,Что тянут в будущее робкий взгляд.Почесывая зад и перед,Они о новой жизни говорят.Я слушаю. Я в памяти смотрю,О чем крестьянская судачит оголь.«С Советской властью жить нам по нутрю…Теперь бы ситцу… Да гвоздей немного…»Как мало надо этим брадачам,Чья жизнь в сплошномКартофеле и хлебе.Чего же я ругаюсь по ночамНа неудачный, горький жребий?Я тем завидую,Кто жизнь провел в бою,Кто защищал великую идею.А я, сгубивший молодость свою,Воспоминаний даже не имею.Какой скандал!Какой большой скандал!Я очутился в узком промежутке.Ведь я мог датьНе то, что дал,Что мне давалось ради шутки.Гитара милая,Звени, звени!Сыграй, цыганка, что-нибудь такое,Чтоб я забыл отравленные дни,Не знавшие ни ласки, ни покоя.Я знаю, грусть не утопить в вине,Не вылечить душиПустыней и отколом.Знать, оттого так хочется и мне,Задрав штаны,Бежать за комсомолом.2 ноября 1924

Стансы

Посвящается П. Чагину

Я о своем талантеМного знаю.Стихи – не очень трудные дела.Но более всегоЛюбовь к родному краюМеня томила,Мучила и жгла.Стишок писнуть,Пожалуй, всякий может —О девушке, о звездах, о луне…Но мне другое чувствоСердце гложет,Другие думыДавят череп мне.Хочу я быть певцомИ гражданином,Чтоб каждому,Как гордость и пример,Был настоящим,А не сводным сыном —В великих штатах СССР.Я из Москвы надолго убежал:С милицией я ладитьНе в сноровке,За всякий мой пивной скандалОни меня держалиВ тигулевке.Благодарю за дружбу граждан сих,Но очень жесткоСпать там на скамейкеИ пьяным голосомЧитать какой-то стихО клеточной судьбеНесчастной канарейки.Я вам не кенар!Я поэт!И не чета каким-то там Демьянам.Пускай бываю иногда я пьяным,Зато в глазах моихПрозрений дивных свет.Я вижу всеИ ясно понимаю,Что эра новая —Не фунт изюму вам,Что имя ЛенинаШумит, как ветр, по краю,Давая мыслям ход,Как мельничным крылам.Вертитесь, милые!Для вас обещан прок.Я вам племянник,Вы же мне все дяди.Давай, Сергей,За Маркса тихо сядем,Понюхаем премудростьСкучных строк.Дни, как ручьи, бегутВ туманную реку.Мелькают города,Как буквы по бумаге.Недавно был в Москве,А нынче вот в Баку.В стихию промысловНас посвящает Чагин.«Смотри, – он говорит, —Не лучше ли церквейВот эти вышкиЧерных нефть-фонтанов.Довольно с нас мистических туманов,Воспой, поэт,Что крепче и живей».Нефть на воде,Как одеяло перса,И вечер по небуРассыпал звездный куль.Но я готов поклястьсяЧистым сердцем,Что фонариПрекрасней звезд в Баку.Я полон дум об индустрийной мощи,Я слышу голос человечьих сил.Довольно с насНебесных всех светил —Нам на землеУстроить это проще.И, самого себяПо шее гладя,Я говорю:«Настал наш срок,Давай, Сергей,За Маркса тихо сядем,Чтоб разгадатьПремудрость скучных строк».<1924>

Ленин

Отрывок из поэмы «Гуляй-поле»

Еще закон не отвердел,Страна шумит, как непогода.Хлестнула дерзко за пределНас отравившая свобода. Россия! Сердцу милый край!Душа сжимается от боли.Уж сколько лет не слышит полеПетушье пенье, песий лай. Уж сколько лет наш тихий бытУтратил мирные глаголы.Как оспой, ямами копытИзрыты пастбища и долы. Немолчный топот, громкий стон,Визжат тачанки и телеги.Ужель я сплю и вижу сон,Что с копьями со всех сторонНас окружают печенеги?Не сон, не сон, я вижу въявь,Ничем не усыпленным взглядом,Как, лошадей пуская вплавь,Отряды скачут за отрядом. Куда они? И где война?Степная водь не внемлет слову.Не знаю, светит ли лунаИль всадник обронил подкову?Все спуталось… Но понял взор:Страну родную в край из края,Огнем и саблями сверкая,Междоусобный рвет раздор. ……………………………. Россия —Страшный, чудный звон.В деревьях березь, в цветь – подснежник.Откуда закатился он,Тебя встревоживший мятежник?Суровый гений! Он меняВлечет не по своей фигуре.Он не садился на коняИ не летел навстречу буре.Сплеча голов он не рубил,Не обращал в побег пехоту.Одно в убийстве он любил —Перепелиную охоту. Для нас условен стал герой,Мы любим тех, что в черных масках,А он с сопливой детворойЗимой катался на салазках.И не носил он тех волос,Что льют успех на женщин томных, —Он с лысиною, как поднос,Глядел скромней из самых скромных.Застенчивый, простой и милый,Он вроде сфинкса предо мной. Я не пойму, какою силойСумел потрясть он шар земной?Но он потряс…Шуми и вей!Крути свирепей, непогода,Смывай с несчастного народаПозор острогов и церквей. ……………………………. Была пора жестоких лет,Нас пестовали злые лапы.На поприще крестьянских бедЦвели имперские сатрапы.…………………………….Монархия! Зловещий смрад!Веками шли пиры за пиром,И продал власть аристократПромышленникам и банкирам.Народ стонал, и в эту жутьСтрана ждала кого-нибудь…И он пришел.………………………… Он мощным словомПовел нас всех к истокам новым.Он нам сказал: «Чтоб кончить муки,Берите всё в рабочьи руки.Для вас спасенья больше нет —Как ваша власть и ваш Совет».………………………… И мы пошли под визг метели,Куда глаза его глядели:Пошли туда, где видел онОсвобожденье всех племен…………………………… И вот он умер…Плач досаден.Не славят музы голос бед.Из меднолающих громадинСалют последний даден, даден.Того, кто спас нас, больше нет.Его уж нет, а те, кто вживе,А те, кого оставил он,Страну в бушующем разливеДолжны заковывать в бетон. Для них не скажешь:«Ленин умер!»Их смерть к тоске не привела.………………………… Еще суровей и угрюмейОни творят его дела… <1924>

Метель

Прядите, дни, свою былую пряжу,Живой души не перестроить ввек.Нет!Никогда с собой я не полажу,Себе, любимому,Чужой я человек. Хочу читать, а книга выпадает,Долит зевота,Так и клонит в сон…А за окномПротяжный ветр рыдает,Как будто чуяБлизость похорон. Облезлый кленСвоей верхушкой чернойГнусавит хриплоВ небо о былом.Какой он клен?Он просто столб позорный —На нем бы вешатьИль отдать на слом. И первогоМеня повесить нужно,Скрестив мне руки за спиной:За то, что песнейХриплой и недужнойМешал я спатьСтране родной. Я не люблюРаспевы петухаИ говорю,Что если был бы в силе,То всем бы петухамЯ выдрал потроха,Чтобы ониНочьми не голосили. Но я забыл,Что сам я петухомОрал вовсюПеред рассветом края,Отцовские заветы попирая,Волнуясь сердцемИ стихом. Визжит метель,Как будто бы кабан,Которого зарезать собрались.Холодный,Ледяной туман,Не разберешь,Где даль,Где близь… Луну, наверное,Собаки съели —Ее давноНа небе не видать.Выдергивая нитку из кудели,С веретеномВедет беседу мать. Оглохший котВнимает той беседе,С лежанки свесивВажную главу.Недаром говорятПугливые соседи,Что он похожНа черную сову. Глаза смежаются.И как я их прищурю,То вижу въявьИз сказочной поры:Кот лапой мнеПоказывает дулю,А мать – как ведьмаС киевской горы. Не знаю, болен яИли не болен,Но только мыслиБродят невпопад.В ушах могильныйСтук лопатС рыданьем дальнихКолоколен. Себя усопшегоВ гробу я вижуПод аллилуйныеСтенания дьячка.Я веки мертвому себеСпускаю ниже,Кладя на нихДва медных пятачка. На эти деньги,С мертвых глаз,Могильщику теплее станет, —Меня зарыв,Он тот же часСебя сивухой остаканит. И скажет громко:«Вот чудак!Он в жизниБуйствовал немало…Но одолеть не мог никакПяти страницИз «Капитала». Декабрь 1924