— Не туда! — воскликнул я. — Господи, только не туда!

Мой взгляд метнулся по улице, скакнул по деревьям, по тротуару…

— Ты! — мой приказ заставил длинношерстную черную кошку испуганно подскочить. Желтые глаза загорелись ожиданием.

— Ария, — ее имя само юркнуло мне в ладонь. — Давай.

Кошка легко спрыгнула с тумбы и перебежала дорогу у самых ног Мирты, едва не коснувшись хвостом ее туфель. Мирта вздрогнула и остановилась. Беспомощно пожала плечами, затушила окурок о мокрый асфальт и пошла в обратную сторону.

Я почесал Бормота за ухом и улыбнулся. Мирта всегда была суеверной. Приятно осознавать, что некоторые вещи не меняются.

Стремительно темнеющее небо было ясным, но в воздухе пахло дождем. Дорога тянулась, вырастала перед машиной, и разгорающиеся фонари отмечали ее края, заслоняли от полей и перелесков.

Я расстелил на коленях платок и осторожно переложил на него котенка. Осмотрел шерсть, лапы.

— Ну и стерва, — возмущенно сказала Мирта, искоса наблюдая за моими манипуляциями. — Багажник нам поцарапала.

— Ты ее толкнула, — заметил я.

— Подумаешь. Совсем легонько.

Я пожал плечами.

— Что там с животинкой?

— Ничего страшного. Слабенький он, сыпь на морде, царапины… Глаз действительно какой-то странный, — я поморщился.

Котенок по-комариному пискнул, и Мирта расхохоталась.

— Об-бормот, — сказала она, слегка заикаясь от смеха.

— Точно — Бормот, — я легонько щелкнул котенка по носу и прижал к себе.

На ветровое стекло упали первые капли дождя. Заработали дворники, размазывая их в водяную пленку. Я включил радио и откинулся на кресле, поглаживая котенка кончиками пальцев. Мирта задумчиво вела машину, ее левая рука с дымящейся сигаретой покоилась на полуспущенном оконном стекле. Дождь усиливался.

Все произошедшее следом слилось для меня в черно-алый калейдоскоп ужаса и боли. Из-за поворота выскочила машина, помчалась к нам, слепя дальним светом, Мирта выругалась, лежавшая на руле рука дрогнула, и «опелёк» понесло в сторону, завертело на мокром асфальте. Взвыли тормоза, нас снова дернуло, закрутило, и сквозь шум ливня мне послышалось громовое, неразборчивое бормотание.

Удара я не помню — только холодную, пустую тишину, установившуюся после него. Я падал в струях водопада, переворачивался, летел все ниже и ниже, тугие потоки били меня по спине, осколки скал резали грудь, голову…

Потом я ударился о дно и открыл глаза. Тишина постепенно обрастала звуками — в нее вплетался шелест капель, гудение ветра, какой-то металлический скрип и треск. Мое сиденье было сдавлено, сплющено, покореженная боковая дверца — наполовину прогнута, пепельница — полна крови. Сквозь разбитое ветровое стекло лилась вода. Под пальцами я почувствовал что-то теплое, живое.

«Бормот», — подумал я, и это было моей первой мыслью после аварии.

Котенок пошевелился и еле слышно мяукнул. Я хотел на него посмотреть, но побоялся. Мне было страшно опустить глаза, увидеть, что с нами произошло.

— Мирта, — позвал я. — Мирта?

Она не ответила.

— Мирта! Мирта!

Я слышал только дождь.

«А если она погибла?»

— Мирта!

Тихий звук донесся до меня, и я напрягся, прислушиваясь. Звук повторился — это было шлепанье босых ног по асфальту.

«Господи, неужели та старуха?»

Я потянулся вперед и вверх. Я был готов ко всему — просить, плакать, умолять ее о помощи…

Передо мной текла дорога — пустая, темная, с редкими пятнами фонарей. Под одним из таких пятен лежало что-то бесформенное, мертвое — искалеченный до неузнаваемости остов столкнувшейся с нами машины. Я отвел взгляд.

По полосе разметки шел человек. Невысокий, стройный — не давешняя толстуха.

Мирта.

— Вернись! — собственный голос показался мне нестерпимо, болезненно оглушительным. — Мирта! Я жив, вернись! Помоги мне! Мирта!

Она не остановилась, не обернулась. С ее левой руки стекали капли крови, падали на мокрый асфальт. В правой руке она несла порванную босоножку.

— Мирта. Мирта! — я шептал, я кричал в удаляющуюся спину.

Когда ее силуэт исчез, Бормот забрался мне на плечо, ткнулся носом в шею, словно говоря: не бойся, ты не один. Но я был один. Я лежал, зажатый, замурованный в разбитой машине, и мне было так страшно, что мир вокруг плыл.

Я был один.

Ночь наступила сразу, как только солнце скрылось за горизонтом. В темноте сосны казались выше, они источали холод и угрозу. По вившейся между ними тропинке сновали тени.

Мирта приближалась. Я готовился.

Я бежал, плыл по Ветвям, созывая всех, до кого мог дотянуться. С каждым ее шагом мое войско становилось все больше. Кошки сидели везде — на камнях, на ветках деревьев, на цветочных клумбах. Я уже не был один, и мне нечего было бояться. Только не мне.