– Нет, – быстро проговорил Петя, – заказ мы отменять не собираемся. Просто хотели выяснить, перед тем как…

Незнакомец демонстративно посмотрел на часы.

– Мне нужен полный расклад, – нагло сказал он. – Иначе ничего не будет. Полный расклад – чтобы убедиться, что вы кидать не собираетесь. Сами знаете – дело-то серьезное.

Филин вопросительно посмотрел на Петю.

– Полного расклада не будет, – негромко проговорил Петя, – нигде такого не бывало, чтобы заказчик давал полный расклад.

– Нигде не бывало, а сейчас будет, – сказал человек со шрамом, в упор глядя на Петю. – Я всегда так работаю.

В голове у Пети мелькнула догадка.

– Так ты… – начал он.

– Да, – спокойно подтвердил человек со шрамом. – Я – Рустам. Приехал сам сюда. И мне нужен полный расклад. Иначе я не буду работать.

Филин растерялся до такой степени, что не смог ничего сказать. Петя Злой первым обрел дар речи.

– Ты Рустам? – спросил он, вглядываясь в незнакомца.

Человек со шрамом кивнул.

– Хочешь поспорить? – спросил он еще.

– Н-нет.

Петя посмотрел на Филина, словно прося у своего компаньона помощи. Но Филин только едва заметно пожал плечами, будто хотел сказать – делай, как знаешь, это ведь ты кашу заварил.

– Ладно, – выдохнул Петя. – Будет тебе полный расклад. Только это не по правилам:

Человек со шрамом ничего не ответил.

– Умер наш законник, – начал рассказывать Петя Злой. – Седой его звали. Железный вор был и умный мужик. Но только вот перед смертью его что-то малость переклинило, и он на сходняке очередном сделал заявление поганое. Типа, после его смерти преемником его должен стать некто Колян Щукин. Ты такого, конечно, не знаешь?

Человек со шрамом отрицательно покачал головой.

– Так вот, – продолжал Петя, – Щукин этот редкостный мудак и беспредельщик. Он такой гад, что…

– А ну, пошла отсюда, образина!!

Ему пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы уйти от удара.

«Вот сволочи, нападают на беззащитную женщину», – усмехнувшись, подумал он.

– Я тебе сказал же – пошла вон отсюдова, алкашка сраная! И как таких пускают в здание аэровокзала? Да еще – в буфет. Аппетит людям портить.

– Д-да, – поддакнул другой мужик у стойки, – т-точно.

Пьяный.

Их двое – казахи. Один поджарый, в дорогом кожаном плаще с модной трехдневной небритостью на лице, молодой; а другой старше намного, седоусый, небольшого роста и тоже сухощавого телосложения.

По всей видимости – отец и сын.

Он отошел подальше от них. Встал рядом с баком пищевых отходов. Проходящий мимо милиционер неприязненно покосился на него:

– Шла бы ты, мамаша, домой, нечего тебе здесь делать. И пьяная еще, как эта… Вот разит, так разит… – Усмехнулся и пошел себе дальше, палочкой своей резиновой помахивая.

А это от бака с пищевыми отходами разило.

– Эй, тетя!! – Это на него еще и буфетчица внимание обратила – румяная, дебелая, в грязном желтом фартуке. – Ну-ка, вали отсюда!!

Он молча направился к выходу из буфета. Шел, согнув спину и волоча ноги. Как, впрочем, и полагалось бездомной пьяной старухе – в этой роли он сейчас и находился.

– Ходют тут всякие, – донеслось ему вслед ворчание буфетчицы, – стаканы потом пропадают и тарелки с вилками. Бомжи проклятые…

«Н-да, вот уж замаскировался так замаскировался, – подумал он. – И никакого набора для маскировки не понадобилось – обошелся подручными средствами. Я хотел нарядиться так, чтобы ничье внимание не привлекать, только что-то мне это плохо удается – каждый норовит пнуть или послать подальше. Ну, а куда от этого денешься? Сейчас ведь день, и народу везде полно. Другое дело было тогда, ночью, в подъезде пятиэтажного дома города Степного. А сейчас я в приграничном казахстанском городе Петропавловске. Однако какие злые у всех лица. Смотрят, будто видят не старуху-бомжиху, а какого-то монстра. Надо уйти, пока не прилетел самолет, куда-нибудь спрятаться от людских глаз, а то мне уже тошно становится. И как настоящие бомжи живут? Каждый день выдерживать чудовищной силы водопад презрения и унижения. Никаких нервов не хватит».

Ага – вот.

Он увидел облезлую дверь с полустертой надписью на казахском языке. Под надписью висела драная картонка, на которой по-русски было намалеванно: «Туалет не работает. Ремонт».

«Отлично. То, что надо. Если бы еще эта дверь была открыта…»

Он оглянулся – вроде никто на него не смотрит. Ни милиционеров, ни работников аэровокзала в его поле зрения не было. Он быстренько направился к двери.

«Вот здорово! Дверь-то открыта».

Еще раз оглянувшись – нет, никто не смотрит, – он толкнул дверь и вошел в полутемное, пропахшее нечистотами помещение.

Нашарив на ободранной двери выключатель, он включил свет – загорелась лампочка на тонком черном шнуре, низко свисающая с покрытого желтыми пятнами потолка.

Хорошо – на двери с внутренней стороны он разглядел массивный засов.

«Вот и закроемся». Он, хоть и обладал чудовищной, почти нечеловеческой силой, с некоторым трудом задвинул засов в соответствующие пазы – такой тяжелый был засов.

«Вот теперь никто не войдет, пусть думают, что это рабочие дверь заколотили. А я часок здесь посижу, чтобы внимания к себе не привлекать. А как время придет, так гостеприимное обиталище это покину. Внимание окружающих я, может быть, и привлекаю, но, если у меня получится то, что я задумал, вряд ли на то, что я в данный момент представляю, падет подозрение».