В чем мне не откажешь, это в отсутствии наблюдательности. В мгновение ока я подметила девственную чистоту модельных туфелек девицы: без сомнения, она прибыла на автомобиле, остановившемся у самого крыльца. Могу поспорить, на этикетке ее обуви значился именной лейбл Карло Паззолини, а их стоимость колеблется между пятьюстами и семьюстами баксами. Еще я приметила двух квадратных, стриженных под ноль мужчин, которые переминались возле входной двери. На них были приличные костюмы и галстуки, но это ничего не меняло — пиджаки и брюки сидели на качках как на корове седло. Ясный перец — охранники. Изнывая от любопытства, я присела на корточки рядом с распластанным на полу фотографом и прошептала:

— А кто эта девушка?

— Жена Крымова, — коротко бросил он.

— А Крымов — кто?

Фотограф оставил вопрос без комментариев, просто отполз за частокол ног, протирая плиточное покрытие рубашкой и джинсами. Кирилл Золотарев и Алла Крымова продолжали переговариваться вполголоса. Народ пялился на них с куда большим интересом, чем на души деревьев. Не выдержав, я подошла и подобрала букет, валявшийся под ногами у парочки. Букет был дивно хорош: лилии, розы, гардении, другие диковинные цветы, названий которых я не знаю… Мне подобной роскоши никто и никогда не дарил!..

— Алла Сергеевна, счастлив видеть вас. — Светский лев Миллер приблизился к лебеди и почтительно приложился к ее холеной ручке в перстнях и браслетах.

— Ах да, — вынырнула она из какого — то другого пространства. — Здравствуйте, Владимир Григорьевич…

— Как поживает наш дорогой Борис Лаврентьевич?

— Спасибо, у него все замечательно, он сейчас в Мадриде, — слабым, утомленным голоском отозвалась она и тотчас опустила очи долу.

Вслед за Миллером к Аллочке подскочил пунцовый Краснов, протянув даме пластиковый стакан:

— Алла Сергеевна, не откажите в любезности, выпейте водочки за успех Кирилла!

— Водочки? — переспросила она и посмотрела на плебейский стакан так, будто ей подали шайссе на лопате. Возникла короткая пауза, Жека чуть не провалился от стыда, но вышел из положения, выпив водку за Аллу.

— Прошу вас, Аллочка Сергеевна, — подоспела трепещущая от почтения Надежда. — Мы так рады вашему визиту, господи!.. Мы вам так признательны… прямо не ожидали…

Моя подруга держала на вытянутых руках мельхиоровый поднос с красной икрой, порезанным лимоном, запотевшей бутылкой «Финляндии» и хрустальными стопками, из которых мы с Женькой пили накануне. Остальным предлагалась простая местная водка «Сибирь» того же экономкласса, что и хлебные шашлыки… Не понимаю, почему перед этой ломакой все ходили на цыпочках и величали по имени — отчеству?

— Нет — нет — нет, — решительно и холодно отказалась Алла, посмотрев на поднос так же презрительно, как на стакан Женьки. — Я вам тоже признательна, но у меня совершенно нет времени, мне пора.

— Как, даже на флюорографии не посмотрите? — почему — то воскликнула я.

— На какие флюорографии? — Крымова вскинула соболиные брови над лазорево — синими, бездонными глазами.

Наверное, носит контактные линзы: у нормальных человеческих глаз не бывает такой пронзительно яркой окраски, мелькнула у меня мысль… И все же она была потрясающе, шокирующе красива!.. Сама Шарон Стоун рядом с ней створожилась бы от комплекса неполноценности… Я покраснела, но лебедь вернула меня к действительности повторным вопросом:

— Что вы имеете в виду?!

— На мой взгляд, рисунки графика Кирилла Золотарева напоминают флюорографические снимки грудной клетки! — заявила я.

— Я вас умоляю, не слушайте Юльчу, вечно она пытается острить, и всегда неуместно, — заискивающе попросила Надя, всей широтой своей спины оттесняя меня на задний план.

Мне стало стыдно за нее: кто бы ни был этот Крымов, зачем же пресмыкаться перед его женой?!

— А-аллочка, не уходи — и — и, — простонал художник. — Это невозможно!..

У меня возникло подозрение, что он сейчас падет ниц и примется целовать ее модельные туфельки. Но подозрение оказалось ложным — Золотарев устоял перед соблазном.

— До встречи, Кирочка. — Крымова скользнула рукой по его щеке и отвернулась, закрыв лицо ладошкой. Все той же водоплавающей, скользящей походкой прошествовала к выходу и скрылась за дверью в сопровождении хранителей своего бесценного тела.

Еще с минуту в галерее царила тишина, словно присутствующие сговорились почтить минутой молчания осенний отлет белой лебеди в далекие теплые края. Прервал тишину чиновник, возмущенным тоном он выговорил Краснову:

— Евгений, как ты мог так опростоволоситься?! Нет бы предложил даме хорошего вина или шампанского, а то — вылез со своей кондовой водкой!.. Ты бы еще воды из — под крана принес!

— Владимир Григорьевич, да разве я мог предположить, что приедет сама Алла?! — Сокрушающийся Жека замахнулся на Золотарева. — Балбес! Не мог предупредить?!

Кирилл не проронил ни слова. Он свинтил крышку с «Финляндии» и наполнил стопку. Ни на кого не глядя, опрокинул ее — и тотчас налил себе вновь. Надя отодвинулась и спросила с ехидцей в голосе: