Шрифт:
— Ничего, братишка, пройдет. Будь счастлив!
Дни осенние
Осенью училище не открыли, и вынужденная праздность стала тяготить Виктора. Он работал с матерью на огороде, помогал заготовлять на зиму дрова, но, как только убрали и ссыпали в подполье картошку, оказалось, что Виктор вроде бы не у дел. Осторожно завел с отцом разговор о работе. Тот искоса взглянул на сына, спросил:
— В какой цех думаешь?
— А в любой! — небрежно махнул рукой Виктор. — Сейчас выбирать не приходится.
— Вот именно, — буркнул отец и пообещал: — Узнаю — скажу.
Дня через два отец сообщил, что в электроцехе, где Виктор проходил практику, все места заняты.
— А в прокатку не пущу, надорвешься еще по малолетству. Да и плата грошовая. Сиди уж дома.
Категорический тон не оставлял сомнений, что отец настоит на своем. Но Виктор не думал так просто отступаться. Ему требовалась поддержка отца, чтобы осуществить задуманное.
— Может, частные подряды взять на электропроводку? Вон сколько господ понаехало в Златоуст, и все со светом жить хотят, — подчеркнуто иронически заметил Виктор.
Отец, что-то взвешивая, помолчал, затем согласился:
— Подряды брать можно, да где их найти…
— А в заводской конторе нельзя узнать?
— Пожалуй, можно, — опять согласился отец.
Так Виктор шел к цели, которую они наметили с Теплоуховым. Через два дня отец велел Виктору зайти к помощнику управителя завода. Тот, сверкая золотым зубом, скороговоркой объяснил, что надо срочно сделать проводку господам офицерам.
— Да смотри, не вздумай там дерзить, это важные персоны, — наставительно говорил помощник, постукивая по столу тоненьким карандашом. Он помолчал и неожиданно панибратски закончил: — Ну, валяй, не подведи меня и отца. А то шиш тебе будет — не заработок.
Радуясь удаче и все-таки волнуясь, шел Виктор в первый раз по названному адресу. В небольшом двухэтажном особняке на фундаменте из дикого камня его встретил солдат. «Денщик, наверное».
— Вытри ноги, — строго заметил солдат и пообещал: — Сейчас доложу.
«Важной персоной» оказался молодой поручик. Он встретил Виктора в большой прокуренной комнате. Коротко бросил:
— Сколько дней будешь возиться?
— Дней пять придется.
— К субботе чтоб готово было, понял? Гостей жду.
— Я бы сделал, да трудновато будет, вечерами-то, сами знаете, нельзя будет долго задерживаться.
— Ах, вон оно что! — воскликнул поручик. — Ну и простофиля ты, парень. Будет тебе ночной пропуск сегодня к вечеру.
— Покорно благодарю, — склонился в поклоне Виктор.
На третий день в сумерках, когда поручик, раздраженный и усталый, перешагнул порог дома, Виктор щелкнул выключателем. Комната озарилась ярким светом. Офицер невольно прикрыл глаза.
— Готово? — удивился он и похвалил: — Шустрый ты, братец, шустрый. Сколько за работу?
— Сколько изволите, — потупился Виктор. Он знал, что такой разговор предстоит, но сейчас было мучительно чувствовать снисходительный тон белогвардейца.
— Держи, гвардейцы умеют благодарить, — самодовольно вымолвил поручик, протягивая кредитки.
— Ну, вот и ты, Витюша, узнал представителей «высшего общества», — произнес Иван Васильевич, рассматривая на ночном пропуске Геппа подпись самого начальника гарнизона. — Вот что значит проявить находчивость. Теперь тебе не страшны ночные патрули.
Дождь. Затяжной и нудный, он льет многие сутки. В такую погоду хочется сидеть у раскрытой печки-голландки, чувствовать тепло раскаленных углей и, глядя на них, слушать монотонный шорох за окном.
С гор обрушились потоки. Они скапливались где-то там, в распадках и расщелинах. А сейчас бушевали в отводах, выложенных плитняком, и, набирая силу, неслись в Громотуху. Река, иссушенная летним зноем, с радостным рокотом вбирала новую силу. Будто похваляясь ею, она мстила за свое летнее бессилие, размывала берега, крутила комья рыжей земли.
Надвинув поглубже фуражку, Виктор шагал в сторону завода по самой короткой дороге. За этим домиком из лиственниц, присевшим на фундаменте из плитняка, сейчас выплывет огромный тополь. А дальше, вон там, за почернелым заводским забором, начнется подъем на Косотур. Там, да, пожалуй, только там чувствуешь себя чуть свободнее. Виктору известна не то что каждая тропка — каждый валун, каждый выступ горы. Сколько раз зимой спускались они оттуда всей гурьбой на больших санях. Летели так, что дух захватывало!