— А я пришел сюда, потому что единственное, что у меня осталось, — эта крыша над головой. К тому же здесь мои корни.

Его голос стал жестким. Грейсила увидела, как темные мысли исказили черты прекрасного лица, и снова лорд Дэмиен стал казаться намного старше, чем был на самом деле.

— Теперь вы дома, — помолчав, сказала Грейсила. — Вам лучше?

— Разве мне вообще может быть лучше? Для меня это даже не дом, а, скорее, опустевшее гнездо. Я странник, скитающийся по земле, человек, который ищет и не находит защиты и покоя.

Воцарилось молчание.

— Я понимаю… о чем вы говорите… и, надеюсь, ваши чувства… мне тоже близки… Но… если вы так долго не были… дома… из-за того… что случилось очень давно… то вы слишком преувеличиваете происшествие… — заговорила Грейсила.

— Как вы можете говорить, что я преувеличиваю, если только что сами сказали, что вам придется уехать, если станет известно о том, что мы с вами встречались?!

Он спросил это достаточно резко. Но к его изумлению, Грейсила лукаво улыбнулась в ответ, а глаза ее весело заблестели.

— Ваше присутствие здесь касается меня только из-за того, что может случиться в будущем, но не относится к вашему прошлому.

— Неправда, — возразил он. — Вы сами или те, кто за вами присматривает, опасаетесь за вашу репутацию именно из-за моего поведения в прошлом.

— Я думаю, они опасались бы в любом случае, даже если бы вы ничего и не сделали. Для молодой, незамужней леди предосудительно находиться под одной крышей с джентльменом, даже если он слеп, глух и нем.

— Слава Богу, нет, — ответил лорд Дэмиен. — Зато я дебошир, кутила и мошенник, человек с ужасной репутацией и полным отсутствием морали!

Пока он отчетливо проговаривал эти слова, Грейсила смеялась.

— Так вам известно все, что о вас говорят!

— Разумеется!

— Если бы вы только видели, как они наслаждались этими сплетнями! А как восторженно они смаковали малейшие подробности вашей жизни! Я наслушалась этих разговоров с самого детства.

Немного помолчав, Грейсила добавила:

— Трудно объяснить это словами… но я попробую. Вы… внесли в жизнь графства… что-то вроде… ощущения… радости, которую можно получать от жизни… Поэтому я не считаю, что ваше поведение, каким бы оно ни было… можно назвать… предосудительным.

Лорд Дэмиен посмотрел на нее и не смог удержаться от смеха.

— Вы это сами придумали или от кого-то слышали?

— Вы забыли, что я ни с кем о вас не разговаривала.

Он снова рассмеялся и сказал уже серьезно;

— Разве я мог предположить, что в мире существует кто-то вроде вас? Вы способны развеять мою грусть и напомнить о том, что на свете существует чистая радость. Я знаю, что если буду слушать вас достаточно долго, мне вновь улыбнется счастье.

— Вы раскаиваетесь в содеянном? — вдруг спросила Грейсила.

— Это скорее не раскаяние, а какая-то внутренняя скука.

— О нет! Не может быть! — воскликнула она.

— Почему вы так думаете?

— Потому что вас не было целых двенадцать лет, в течение которых вы должны были получать удовольствие от того, что делали.

По его лицу скользнула улыбка, и он ответил:

— Вы пытаетесь объяснить мне, что «приятно наслаждаться наслажденьем». Это не всегда так. Потом наступает пора раздумий и сожалений, разъедающих душу.

В его голосе было столько тоски, что Грейсила помимо воли рассердилась.

— Это просто абсурд! — воскликнула она. — Я не верю, что вы на самом деле так думаете.

— Как именно?

— Так, как вы говорили о своей жизни. Что вы сожалеете о своих поступках… а вместо того, чтобы смотреть вперед, носите траур по прошедшему.

— И что, по-вашему, меня может еще ждать в этом самом будущем?

Грейсила вздохнула.

— Всегда познаешь что-то новое, делаешь удивительные открытия. Это так восхитительно! Как можно позволить кому-то или чему-то помешать волнующему проникновению в глубины познания мира и самого себя?

— Я уже говорил вам, вы еще слишком юная. Когда я был молод, то думал точно так же.

— Вам всего тридцать один год! — воскликнула Грейсила. — Это даже еще не расцвет сил! А вы думаете о самом себе, как о старике! Мне вас искренне жаль. Простите, я должна идти.