Какой процент поверхностиморя был исследован? Даже если забыть о его абиссальных глубинах, — глупцы, взад и вперед бороздящие своими ревущими машинами одни и те же морские пути, со всей уверенностью заявляют, что в океане уже не осталось ничего необычного. За пределами же этих узких маршрутов, по которым все путешествовали, царила неизвестность. Он находился теперь в неисследованной области размером с Европу. Он был в краю удивительных историй. А он всегда жил ради удивительных историй.

Первый день поисков пошел прахом, когда волна захлестнула его каяк в нескольких футах от лагеря. Он провел весь оставшийся день трясясь от холода, и ему пришлось разбирать камеру и проверять, не попала ли в неё вода. Второй день был загублен, когда он поскользнулся на ледяном склоне возле палатки и вывихнул лодыжку. Рассвет третьего дня оказался пасмурным и зловещим и, пока он снаряжал каяк, превратился в ледяной дождь. Четвертый занялся ясным и солнечным, и он лежал в палатке, замерзший и промокший, с пульсирующей болью в лодыжке, не в силах поверить, что все наконец меняется к лучшему.

В конце концов он заставил себя подняться, спешно оделся и провел некоторое время на слепящем солнечном свете, скалывая ледяную корку с рулевой поверхности каяка. Он позавтракал чаем и сухофруктами. Море было спокойным. Он погрузил камеру и ружье в непромокаемых чехлах в багажную корзину на носу каяка, повесил на шею компас, положил карты в карман куртки, забрался на сиденье и оттолкнулся веслом ото льда. Его маленькая палатка осталась ждать его на берегу.

Он отправился на восток, вдоль подветренной стороны острова. Тот оказался больше, чем он предполагал. Он видел потеки гуано на некоторых скалах, но в остальном — никаких признаков жизни. Гребля немного отвлекла его от боли в лодыжке, и лед проплывал мимо со скоростью пешехода. Время от времени ему приходилось огибать нечто похожее на подводные ледяные рифы.

Самый восточный из островов показался сквозь кольцо окружавшего его тумана. Судя по тому, что он мог видеть из своей маленькой подпрыгивающей на воде лодки, это был самый большой остров из трех. В воде вокруг него было больше ледяного крошева — возможно, из открытого океана по ту сторону острова. За остаток дня он дважды проплыл вокруг него, с каждым разом все медленнее. Он не нашел никакого бледно-голубого льда, никакого куполообразного навеса или потайного прохода. К концу второго круга он отчаялся и немедленно стал бранить себя за отсутствие мужества.

Солнце опускалось. На юге, где-то очень далеко, ледяные поля простирались от горизонта до горизонта, и торчали пики, высотою превосходившие топ мачты.

Он еще немного покачался на растущей волне, чувствуя себя загнанным в тупик, а затем отгреб на сотню ярдов от берега и начал новый круг, с другой точки.

На полпути, на северной стороне, внутри ледяного грота на высоте пятидесяти футов он разглядел что-то желтое. Несколько минут он плавал из стороны в сторону, пытаясь унять возбуждение и обдумывая, как можно было бы туда добраться, и, в конце концов, нашел подходящий, на его взгляд, маршрут. Еще полчаса ушло на то, чтобы найти надежную привязь. Когда он, наконец, начал взбираться, до заката оставалось всего около часа.

Даже с его лодыжкой, подъем оказался проще, чем ожидалось. Наверху он обнаружил недавнюю стоянку, устроенную с подветренной стороны выпуклого бока покрытой льдом скалы. Там были банки из-под мясных консервов и старая бутылка. Содержимое небольшой кожаной сумки было, судя по всему, сожжено. Остались только две тетради и стилограф. Тетради были пусты.

Он предположил, что все это — дело рук Хевельмана. Возможно, корабль, который он нанял, ожидал его где-нибудь на расстоянии, пока он совершал остальную часть путешествия один.

Но что можно было из этого извлечь? Он уселся среди консервных банок, чувствуя, что совершенно не в состоянии сосредоточиться. И только когда он поднялся, понимая, что освещение падает с такой скоростью, что нужно уходить безотлагательно, он увидел камни, сложенные в форме стрелки, указывавшей на запад, и остров, с которого он приплыл.

Он провел вечер в спальнике, слушая, как стены его палатки бешено бьются на ветру, и пытаясь изобрести способ измерить соленость воды в этом маленьком заливе. Утром оказалось, что внутренняя поверхность палатки покрыта причудливыми узорами из ледяных кристаллов.

На востоке рассвет протянулся полосой света, будто бы пропущенного через призму, фиолетовой у воды и переходящей в золото выше. Он с трудом мог себе представить, что где-то вдоль этой фиолетовой линии ходят пароходы, и люди разговаривают обо всяких мелочах жизни.

Он сел на почтовый пароход в Хобарте, на юго-восточном побережье Тасмании, чтобы пересечь южную часть Индийского океана. Несмотря на паровые суда, и железную дорогу, и автомобили, складывалось ощущение, что это место находится где-то недалеко от края земли, особенно по ночам. Тедфорд сонно бродил наугад, и в последние часы перед рассветом холмы вокруг доков наполнялись сверхъестественными звуками. Он посетил несколько пабов, но обнаружил, что подавляющее большинство рыбаков и докеров не питают интереса к науке. Корабль отплыл в предрассветной мгле его третьего дня в городе, и он помнил, как думал, когда судно снималось со стоянки, что он теперь полностью во власти этой суповой миски.