— Ну кот — это… — Он повилял бедрами взад и вперед и потер при этом пальцами, словно мусоля банкноты.

— Дошло?

Джо начал смутно о чем-то догадываться, но до конца так ничего и не понял.

— Брось дурака валять, — рассердился мексиканец. — Все ты понимаешь. — И, тряхнув головой, перешел к другому столу, где собрались его друзья.

Эту компанию из пяти парней Джо приметил давно. Четверо были не примечательны, много смеялись, болтали, размахивая руками. Одеты они были «под мальчиков», а глаза их метались по кафе, как птицы, не находящие жердочки.

Пятый был другим: серьезен, молчалив. Одет неряшливо: старые джинсы, застиранная рубашка, грязные белые носки. Пшеничные волосы небрежно зачесаны на сторону, в глазах — покой и отстраненность. Он не без удовольствия прислушивался к беседе, но явно не испытывал желания принять в ней участие. И эта обособленность почему-то возвышала его над прочими. Можно было подумать, что он попросту убивает время и не испытывает потребности в обществе.

Мексиканец задержался у стола, где сидели пятеро, что-то пошептал и проследовал на кухню. Четверо повернули головы к Джо, пятый оставался безучастен. Но вскоре он встал, взял со стойки чашку кофе и прямиком пошагал к столику Джо.

— Можно присесть?

Джо смутился и порозовел от удовольствия.

— Д-да, конечно. — Он вскочил, задвигал стульями без всякой нужды, чувствуя себя явно неловко в роли хозяина.

Гость протянул руку:

— Перри.

— Что?

— Меня зовут Перри.

— A-а, понял.

Джо пожал ему руку.

— Джо Бак, — назвался он в свою очередь. — Курить будешь?

Они закурили. Джо заметил, что Перри смотрит на него в упор. Глаза были выразительные, со смешинкой, но и с каким-то мертвенным оттенком: такими глазами юноша, погибший из-за нелепой случайности, мог бы смотреть на зрелище собственных похорон.

Не зная, как реагировать на подобный взгляд, Джо рассмеялся и передернул плечами. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке. Перри слегка улыбнулся и отвел глаза, откинувшись на спинку стула. Казалось, он полностью расслабился и ушел в себя. Теперь он принялся изучать улицу сквозь витрину кафе, хотя там ничего особенного не происходило: изредка мелькали прохожие, временами проезжало такси. Джо посчитал, что ему чертовски повезло. Впервые со службы в армии он сидел за столом не один. Он жаждал общения, но не знал точно, чего от него ждет сосед. Джо гадал, как завязать разговор. Но что если Перри подсел к нему, чтобы просто вместе помолчать? Тогда Джо может все испортить своей болтовней. Он быстро проникся глубоким и неизъяснимым восхищением к незнакомцу по имени Перри. Если бы некий волшебник предложил Джо перевоплотиться в этого человека в старых джинсах, Джо не колебался бы ни минуты, хотя, пожалуй, и не смог бы объяснить почему.

Но объяснение тем не менее есть: такие люди, как Перри, имеют особый статус в обществе. Когда они появляются, все начинают искать их расположения. Нередко они красивы, но дело не в этом. На них лежит печать судьбы, и они несут ее с обреченностью смертников. Это придает их поведению нечто мистическое, что и отличает их от обычных граждан.

Джо и смущался, и радовался обществу незнакомца. Через несколько минут компания Перри, живописная четверка парней, встала и направилась к выходу. Высокий рыжий, явный коновод, повел их мимо столика, где расположились Перри и Джо, бросил на ходу «Доброй ночи, голубки» и пошел дальше. Второй и третий захихикали, а четвертый, коротышка с двойным подбородком, присовокупил: «Желаю удачи». Джо уставился на них, но Перри не повернул головы. Он бросил на Джо быстрый безразличный взгляд и продолжал смотреть в окно.

Та ночь положила начало таинственной и молчаливой дружбе, длившейся несколько недель. Всякий раз, когда Джо заканчивал работу и принимался за полуночный ужин, Перри появлялся неизвестно откуда и тихо присаживался рядом. Сначала их беседы сводились к двум-трем ни к чему не обязывающим просьбам подлить кофе, передать сахар, а многие ночи вообще проходили в полном молчании. Вместе смотрели в окно, иногда разглядывали посетителей, привлекших внимание. Время от времени их взгляды на мгновение встречались, но в основном они просто сидели вместе в кафе до утра. Со стороны можно было подумать, что они и вовсе незнакомы. Вместе сидят, вместе проводят время, а почему — кто знает?

Нельзя было предугадать, когда Перри уйдет и когда вернется. Он мог просидеть и несколько минут, и до утра, мог попрощаться, а иногда шел к выходу, даже не кивнув.

Джо постепенно вообразил, что Перри обладает какой-то тайной, и если он откроет ее, Джо ждет удача. Эта тайна, наверное, скрыта в той жизни Перри, откуда он приходит и куда возвращается на рассвете. Когда-нибудь Джо получит доступ в эту неизвестную жизнь; ему позволят прикоснуться к тайне, прячущейся за дверью кафе, и тогда изменится и жизнь Джо, прекратятся блуждания в потемках. Пустота его существования, долгие тоскливые сны в гостинице, бессмысленные часы, проводимые за мытьем посуды, закончатся. Он смотрел в глаза Перри и мечтал о том, что этот человек даст ему новую жизнь, просто поманит к ней пальцем. И томительное ожидание, молчаливое питье кофе либо окупятся сторицей, либо прекратятся совсем.

Мысли Джо путались, да и были то не мысли, а скорее ощущения. Для него Перри был не просто человеком, а судьбой, и воспринимал его Джо не разумом, а нутром.

Перри был мессией, а Джо подсознательно ощущал себя неким избранником, которому пришелец, в удобное для себя время, явит чудо.

Как-то раз, глядя прямо в глаза Джо, Перри неожиданно проронил:

— Как ты живешь?

Но вопроса в его словах не чувствовалось.

Джо покрутил головой.