— Да в пути мы будем тридцать один час. Приедем во Флориду послезавтра, полдевятого утра.

Выезжая из города, автобус несколько раз свернул, миновал туннель и, спустя несколько минут, выехал на скоростную трассу.

— Ну, теперь поверил? — спросил Джо.

— Что мы, наконец, едем во Флориду?

— Да.

— Нет, до сих пор не могу. Не могу и все тут.

— Знаешь, а я тоже, пожалуй, не могу, — признался Джо.

Несколько миль проехали в молчании. Джо вертелся, разглядывал пассажиров и в душе считал их чуть ли не родными. В автобусе было немало свободных мест — стало быть, можно как следует разлечься и поспать.

— Чем мы там первым делом займемся? — спросил Джо.

— Чем займемся, говоришь?

— Ну да, как приедем.

— Надо где-нибудь плавки спереть.

— И прямиком купаться, — подхватил Джо. — С автобуса слезем и на пляж. И жить там будем?

— А где же еще?

— Да почем я знаю, это ж ты у нас дока по Флориде. Кто тебя разберет, чего ты там придумаешь? Вот я и спрашиваю. Да видать, зря… Слушай, ты чего все дрожишь?

— Дрожу и все тут.

Проехали еще несколько миль.

— Первые пальмы мы увидим в Южной Каролине, — сказал Крыс.

— Почем ты знаешь?

— Слыхал.

— Откуда? — не унимался Джо.

— Да водитель же говорил, не помнишь, что ли?

— Ну и черт с ней, с этой Южной Каролиной, — огрызнулся Джо, — мы-то во Флориду едем. А ежели тебя трясет, завернись в одеяло.

— Джо, какая муха тебя укусила?

Джо ответил, что никто его не кусал, отвернулся, но чувствовал на себе взгляд друга.

Затем Крыс придвинулся поближе и шепнул Джо на ухо:

— Ты ведь не убил его, правда?

Джо резко отпрянул и тревожно покосился на женщину, сидевшую через проход. Та спала, прислонившись головой к окну. Джо повернулся к Крысу и прошипел:

— Заткнись, чего разорался!

— Ну, мне-то можешь сказать, — настаивал Крыс.

Джо снова придвинулся к нему и зашептал:

— Я ему только трубку телефонную в пасть засунул, говорил ведь уже. И она застряла, — Джо прищелкнул языком, — вот так.

— Это я все слышал, — ответил Крыс, — но у тебя на куртке кровь!

— Да это из носа кровь, я же говорил, у него из носа хлынуло. И что ты в конце концов ко мне привязался?

— Никто тебя не трогает. Что, спросить нельзя?

— Можно, но за каким чертом? По-твоему, если я где-то кровью заляпался, значит, точно мокрое дело?

Наступило молчание. На этот раз первым заговорил Джо.

— Так ты думаешь, он этой трубкой подавился?

— Нет, не думаю.

— А потом, значит, задохнулся до смерти?

— Да с чего ты взял? Этого быть не может. Чего ты мучаешься, все мозги себе на этом деле заплел. Брось! Не стоит. Ты лучше о Флориде думай. — Крыс по уши завернулся в одеяло и уткнулся в подушку.

Миля бежала за милей.

— Крыс, ты понимаешь, что уже послезавтра, да-да, послезавтра, растудыть его так, тамошнее солнце здорово поджарит наши с тобой бледные задницы. Я прямо сам не свой, а тебя это, видать, не колышет?

Крыс промолчал.

— Оглох, что ли?

Крыс посмотрел на Джо, потом, задумавшись, пощелкал себе пальцами по зубам.

— Ты чего? — спросил Джо.

— Интересно…

— Что интересно?

— Как ты ухитрился засунуть трубку? Зубы же мешают.

Джо вскипел:

— Да у него уже зубов не было!

— Ты их вышиб, что ли?

У Джо даже дух перехватило от возмущения.

— Вот тупой! Ведь говорил — у него вставная челюсть!

Разговор прекратился.

Через час Крыс вспотел и сбросил одеяло. Джо снова его накинул, полагая, что Крыс раскрылся во сне. Однако тот не спал и тут же спросил:

— Знаешь, о чем я думаю?

— Ты бы закутался получше, — посоветовал Джо.

— Я все думаю, что во Флориде ты меня все-таки по имени зови. Там ведь мы совсем по-другому жить будем, не то что в Нью-Йорке. Вот представь себе: бегает парень по пляжу, загорелый, как черт, и только собирается искупаться, а тут его окликают: «Эй, Крыс!» Как, хорошо? По-моему, паршиво. И мне это даром не надо. Я — Рико. Так-то вот… Ох, зажарился я в этом одеяле, как поросенок в духовке, пот прямо ручьями льет.