Он всматривался в тот берег озера, в бархат ночного неба, следил за звёздами и думал, что среди них только одна его и светит только ему. Его наполняло его чувством радостного удовлетворения от выполнения порученного ему дела, от той ответственности, которая поднимала его в своих собственных глазах. Он ещё посидел в лодке, наловил рыбы и поплыл к своему берегу… Рано утром мама накормит его пирогом из свежей рыбы, похвалив его за то, что догадался ночью наловить рыбу.

Как всегда, Парфирий погнал на озеро скот, сидя верхом на одной из лошадей, за ним, как обычно, гуси с гусятами, утки с хорошо оперившимися утятами. На озере, тщательно щёткой помыв лошадей, заезжал подальше от берега вглубь, забравшись ногами на спину лошади, спрыгивал и нырял глубоко, а лошади стояли и ждали его возвращения. Затем он соединял уздечки и увлекал лошадей за собой вплавь, они делали это охотно: видно такая забава им была тоже по душе, поплавать им тоже хотелось.

Собрался домой. Только вывел лошадей из воды, как совершенно неожиданно перед ним вырос знакомый господин. Подойдя ближе, он поздоровался, поблагодарил за помощь и сообщил, что Дарья будет появляться по определённым дням, приходить прямо к озеру, и попросил всегда провожать её на лодке до противоположного берега. Этим коротким путём многие приезжие из города пользовались. Парфирий пообещал помочь, а сам смотрел с уважением на его открытое лицо, глаза, в которых пряталась добрая с лукавинкой улыбка. Они распрощались.

В назначенные дни Парфирий приходил к озеру и перевозил Дарью, и так было раза три-четыре. Затем она исчезла. Он приходил несколько раз, она не появлялась. Зато вскоре снова появился господин. Как всегда, с улыбкой поздоровались, он предложил сесть на траву и отдохнуть. Разговора долго не получалось, хотя Парфирий первый спросил: «Почему Дарья долго не появляется?» Господин долго молчал, потом заговорил негромко, оглядываясь: «Не знаю, поймёшь ли, ты, меня? Но постарайся. Дарья была замечательным человеком, преданным делу революции. Это она дальше по сёлам провозила газету «Искра», ты ей помогал, не зная об этом. Но любовь её сгубила. Полюбила офицера царской армии. Он стал подозревать её в измене. Под предлогом покататься на лодке, убил её. Вот так закончилась её жизнь».

У Парфирия опустились все внутренности, не хватало голоса что-то сказать, он сник и долго не мог прийти в себя от услышанного. Так они долго сидели молча, затем господин сказал, что ему надо идти, но пусть все будет тайной. Парфирий проводил его до перелеска. У дороги распрощались. Силы, казалось, оставляли юношу. От непонятной усталости он растянулся на сухой траве с прошлогодней засохшей хвоей, сухих листьях и долго смотрел в далёкую поднебесную синь, на плывущие облака. Вспоминал родного отца и том, что так мало сделал для его друзей. Он долго лежал в размышлениях под тихий неназойливый говор леса и его пернатых обитателей.

Заржали лошади. Они уже обсохли давно и отдохнули. Мысли его путались, блуждали по какому-то лабиринту, ища выход. Выхода они не находили. Наталкивались на какой-то тупик. Как ему сейчас не хватало отца… Сколько бы ему вопросов задал, на которые не находил ответа, а отец ведь всё знал. От чего идёт вражда между простыми людьми и властью? И почему люди, дворяне по происхождению, пытаются помочь простым бедным людям, которых некому защитить? Сочувствуют им и идут на каторгу? Почему нельзя уладить всё миром? Но это же будет другой мир, не похожий на этот. Сам он не мог понять, а спросить совета было не у кого. Приходило много разных дум. Строительство нового мира требует перерождения сознания. Будущему миру нужны люди с просветлённым сознанием. Но к этому никто не готов. У него самого не было ни знаний, ни опыта. Его пытливый ум влекла небесная полусфера. Он и там не находил ответа. Озарение не приходило. Совершенно не подготовленный ни к чему, он боялся в мыслях заходить далеко.

На небе начали высыпать звёзды. Снова заржали лошади. Они обсохшие, отдохнувшие, с нетерпением звали хозяина в обратный путь. Насытившись травой, своим ржанием выражали готовность пойти домой, торопили его. Этот раз он шёл, тяжело переставляя ноги. Кони и скот рядом. Он вспоминал слова Вольтера: «Для спасения государства достаточно одного великого человека». Книгу его дал ему родной отец. Так она и осталась у него.

Появился он дома позднее обычного. Родители давно замечали в нём перемены. Он стал серьёзным, мало шутил и постоянно находился в раздумьях. Его отлучки беспокоили родителей. Они стали поговаривать с ним о невестах, нахваливая ту или другую девушку в их деревне. Каждый раз приписывали им столько достоинств, которых он сам не замечал. И родители стали прямо ему говорить, что жениться пора, да и в доме нужны ещё хозяйские руки. Они старели, а хотелось бы им и внуков понянчить, пока могли. Но сердце его пока никто не смог тронуть. Не загорелось. Было свободным.

Святки. Их время проходит в период от Рождества Христова (7 января) до Крещения (19 января). Обычно оно посвящалось гаданиям… Гадали большинство людей, особенно девушки, желающие узнать своё будущее – когда они выйдут замуж, кто будет их мужем? Гадали и взрослые, отягощённые заботами, пытаясь обрести надежду на лучшую жизнь. Да, что там?… До сих пор гадают многие, собираясь узнать своё будущее. Особенно точным и успешным считается гадание вечером, а ещё лучше в полночь.

Анна тоже решила погадать. Ей шёл уже шестнадцатый год. Они договорились с подружками, что каждая будет гадать у себя дома, так как это гадание должно проходить в полнейшей тишине и одиночестве. Она всё для этого приготовила: свечу, гребень, зеркало и ждала когда уйдёт целовальница с мужем тоже гадать к своим друзьям.

С двенадцати лет Анна жила у целовальницы-хозяйки. У них было пятеро маленьких детей. Анна должна была их кормить, обувать, одевать, умывать, сделать по хозяйству кое-какую работу, подмести и вымыть полы, наносить воды и дров из поленницы к печке. Так в работе она не замечала месяцев, лет. Целовальница была довольна ею. Хоть лет Анне было не так уж много, но она успевала всё сделать в доме. Была очень спокойна и молчалива, выполняла всё, что ей приказывала хозяйка.