Повесть знакомит читателя с творчеством известной испанской писательницы, члена Королевской Академии литературы и языка, прозу которой отличают тонкий психологизм и лиричность. Рассказывая о сложных взаимоотношениях героев, автор воссоздает атмосферу Испании 50-х годов.
Елена Кирога
У каждой улицы своя жизнь
— Идите к доске и пишите:
"На каждой улице происходят
обычные события".
Ученик пишет под диктовку.
— Выразите это поэтично.
Ученик после некоторого
раздумья пишет: "У каждой улицы своя жизнь".
Антонио Мачадо
"Хуан де Майрена"
I
Дверь была приоткрыта, и звонить не пришлось. Эсперанса хотела бы оттянуть эту минуту, отдалить ее, но не отступать. Она крепче сжала в руке сумочку и молитвенник. Сурово улыбнулась и слегка посторонилась, чтобы пропустить зятя вперед.
Фройлан то ли спросил, то ли уточнил:
— Здесь?
При этом невольно понизил голос и посмотрел ей прямо в лицо. Эсперанса поправила вуаль и не удостоила его ответом. И без того было ясно. Что-то вроде волнения, угрызений совести или чувства вины охватило ее, вызывая мучительное беспокойство. Но она по-прежнему сурово улыбалась, вероятно, не умея иначе выразить своих переживаний.
Ей в горло будто вонзили острый нож, и она боялась вымолвить слово из страха, что вместо голоса вырвется хрип. И этого чувства нельзя было сдержать никакими силами, даже сознанием.
Оно переполняло ее горечью сомнения и досады.
Дверь темного полированного дерева стала матовой от постоянного мытья. Посреди находился круглый глазок с золотистой блестящей выпуклой решеточкой. Пол лестничной площадки, тоже деревянный, как, впрочем, и ступеньки, не был натерт воском. Поднимаясь по лестнице, они натолкнулись на женщину, которая мыла ступеньки, разбрасывая по еще влажному дереву сухие опилки, распространявшие свойственный им душистый запах. Лестница была широкой, и перила, тоже деревянные, придавали ей некую строгость, даже парадность. Возможно, кто-нибудь и смог бы назвать этот дом аристократическим, но только не Эсперанса. Тем не менее, очутившись у его порога, она сразу решила: "Это здесь".
Дом Вентуры должен был быть именно таким: либо удаленным от центра города, либо скрытым в самой его глубине, но так, чтобы не оказаться на самой окраине и не затеряться в нем.
Добротным, просторным, настоящим. Что она имела в виду, мысленно назвав его "настоящим"?
Дом Вентуры должен был быть прочным и надежным, как огонь в очаге.
Уже поднимаясь по лестнице, Фройлан обернулся к ней и заметил:
— Хороший дом!
Он был явно удивлен, точно ожидал увидеть нечто гораздо худшее или совсем иное.
Эсперанса пожала плечами. И Фройлану вспомнились слова, которые она сказала ему накануне:
— Твоей жене незачем туда идти, сначала посмотрим сами... Кто знает, в каких трущобах...
Его разбудил телефонный звонок. Он слушал ее спросонок, не понимая как следует, о чем идет речь. Накануне вечером они с Агатой поздно легли спать.
— Умер Вентура... Фройлан сладко зевнул.
— Какой Вентура?
Телефон смолк. И когда Фройлан, немного придя в себя от сна, произнес: "Ах, да!" — до него донесся нетерпеливый, раздраженный голос тещи:
— Мой муж... Отец твоей жены.
— Да, да, конечно!
Он разговаривал слегка приподнявшись в постели, прижимая трубку к губам и очень тихо:
— Как это случилось?
— Мне только что сообщили... Ты меня слушаешь или нет?
Она явно сердилась.
— Но ты меня разбудила... Я еще...
— Умер Вентура, — перебила она, — мне только что сообщили об этом по телефону. .
— Кто?
— Откуда я знаю? Наверное, эта... особа... Фройлан посочувствовал ей:
— Какая неприятность!
— Что будем делать?
Интересно, чего ждала от него теща? Хорошенькая ситуация сложилась.
— Решай сама. Ты ведь знаешь, я для тебя все сделаю...
— Да, знаю. Спасибо... По-моему, мне надо туда пойти...
— Ты так считаешь? А может быть, не стоит. .
— Это мой долг. В конце концов, он был моим мужем. К тому же меня поставили в известность...
— Ты просто бесподобна, Эсперанса...
Наконец она услышала от него то, к чему клонила:
— ...Если хочешь, я пойду с тобой. Только разбужу Агату.
— Нет, нет. Агату оставь в покое. Она еще успеет, у нее будет достаточно времени.
Сначала посмотрим, подходящее ли там для нее место.
Фройлан недовольно усмехнулся и возразил:
— Он ведь был ее отцом.
Телефон опять замолчал. Затем до него донести женский голос:
— Итак, договорились. Сначала пойдем туда вдвоем: ты и я. Агате — ни слова.
Перед уходом Фройлан приоткрыл дверь в комнату жены. Там все было как обычно, царил полный покой. В воздухе стоял густой запах роз. Фройлан вошел, почти на ощупь снял с комода вазу и вынес ее в коридор.