Шрифт:
Из тогдашних сотрудников «Вопросов жизни» идейно ближе всех был мне Вячеслав Иванов. Но Вячеслав Иванов старше меня на тринадцать лет. Теперь эта разница в летах незаметна, но тогда с ней приходилось считаться, как ни дружески относился он ко мне. В моей первой книжке стихов, из которой я не перепечатал бы теперь ни одного стихотворения, внимательный ко всем сердцам Вячеслав Иванов нашел поэзию и оценил ее, несмотря на грубую форму моих тогдашних лирических опытов. В те же дни он посвятил мне сонет «Таежник»:
Стих связанный, порывистый и трудный, Как первый взлет дерзающих орлят, Как сердца стук под тяжестию лат, Как пленный ключ, как пламенник подспудный, Мятежный пыл, рассудок безрассудный, Усталый лик; тревожно-дикий взгляд, Надменье дум, что жадный мозг палят, И голод тайн и вольности безлюдной… Беглец в тайге, б е з н о р ы й з в е р ь пустынь. Безумный жрец, приникший вредным слухом К земле живой и к немоте святынь, В полуночи зажженных страшным духом. Таким в тебе, поэт, я полюбил Огонь глухой и буйство скрытых сил.Вскоре суждено нам было сблизиться и на иной почве [33] . Вячеслав Иванович откликнулся и на мои мистико-анархические мечтания. Как он простил мне погрешности поэтической формы, угадав за нею подлинный лирический опыт – так же он, несмотря на неосторожно и торопливо высказанные мною мысли, почувствовал в них известную правду, ему близкую.
33
Г. Чулков подразумевает свою духовную близость с Вяч. Ивановым в годы возникновения теории «мистического анархизма». Книге Чулкова «О мистическом анархизме» (1906) была предпослана вступительная статья Вяч. Иванова «Идея неприятия мира и мистический анархизм». Сама книга содержала статьи: «На путях свободы», «Достоевский и революция», «О софианстве», «Об утверждении личности».