Существует в канонической сказке сюжет и форма: «так должно быть», и, кроме того, магический «смысл»: «так есть». Он задан намеками и воспринимается через связи с воображаемыми мирами и реальной историей. Смысл порождается читателями. Разные читатели — разный смысл.

Сказка — либо информационный объект, либо тень такого объекта. Она — весть из прошлого, из времен, от которых иной памяти не осталось.

Она должна быть и знаком будущего: там, где не существует времени, человеческое сознание непрерывно порождает этот объект. Информационные объекты, существующие во «всегда», взаимодействуя с нашим «сегодня», привносят часть структур из «завтра» и «вчера». Симметричность волн прошлого и будущего опять-таки связана с особенностью восприятия времени: сознание людей фиксирует настоящее и ведет отсчет от него.

Сказка оживает и проявляет свою магическую силу, если читатели оказываются способными наполнить смыслом все ее структурные элементы, прочесть намеки, забытые в древности, эмоционально воспринять символику, усложненную нагромождением лет и культур, — то есть включить себя в систему ее связей. И коль скоро чуда не происходит, она обречена оставаться развлечением для детей, которые, по крайней мере, умеют в нее поверить. Ручной информационный объект, котеночком свернувшийся на коленях у дочки… Таким ли он был, когда каждая строка светилась откровением, неизвестным никому и доступным всем?

Некоторое представление об этом дает эпос: сказка, сотворенная в историческую эпоху и потому воспринимаемая образованной частью населения адекватно.

«Кольцо Нибелунгов», «Песнь о Роланде». Картины «Эдды»: «Сурт скачет первым, а впереди и позади него пылает пламя. Славный у него меч, ярче свет от того меча, чем от тысячи солнц. Когда скачет он по радуге, рушится этот мост…»

Даже сейчас живет сила, скрытая в строках эпоса, сила, сокрушившая древние цивилизации и выстроившая новые мироздания. (Дошедшие до нас эпические сказания рождены в сумерках Рима, в эпоху переселения народов.)

Эпос всегда трагичен. Даже не смертью героев, не атомным огнем Сурта — трагичен общим настроением, музыкой, поэтикой. Он соединяет слезы уходящей эпохи с предвестием грядущих времен, когда исчезнут в мутном «нигде» нынешние повелители.

«Победы сменялись разгромами, рушились высокие башни, горели горделивые замки, и пламя взлетало в небеса». Эпос — облагороженная временем драма народа-победителя, пока еще юного и прекрасного.

Джону Толкиену и Роджеру Желязны удалось построить трансляторы к кельтскому и ирландскому эпосу. Они перевели на современный язык рассыпанные осколками и частью утерянные истины забытого мира. И скрепили плоть эпоса мудростью века, прошедшего две великие войны и три последовательные волны прошлого: социализм, фашизм, фундаментализм.

Развитием и продолжением концепции «нового эпоса» стала современная сказка. Эпос принадлежал раннему средневековью, времени, которое осталось у нас в крови. Поэтому семантическая основа неизменна: фактура эпоса читается сравнительно легко, для переводанеобходимо создать лишь новую систему связей с реальностью.

Сказка восходит к преднеолитическому «слому»,и ничто из той эпохи не уцелело сегодня. Ткань повествования разрушена, и дословный перевод отправляет нас в тридевятое царство, не имеющее точек соприкосновения с жизнью.

Значит, приходится пересоздавать фактуру.

Андрей Столяров подчеркнуто реалистичен. Царства-государства свергнуты, превращены в «изнанку древнего мира, в рогатую тень, в древнюю и загадочную суть его». Они разлиты по улицам современного, вещественного города. Сам этот Город, материализованная легенда, протягивает дополнительную нить к предвечной магии и временам, когда судьбой и характером был наделен каждый камень.

Город разворачивает вечные сюжеты: герой, овладевший сверхъестественными силами и не пожелавший быть демиургом; любовь, заранее обреченная смертью; драконоборчество, перечеркивающее жизнь рыцаря и его мир. Четко соблюдены Андреем Столяровым стилистические требования жанра: сквозная символика, предопределенность, незамкнутость уровней восприятия, заданность сюжетных линий.

«Ворон». Информационное напряжение создается между Городом и людьми. Роли: герой, спутник — рассказчик. Действие происходит в заколдованном мире, содержание сюжета: овладение магическим оружием. Семиотика «Ворона» пра-европейская, неолитическая — сказка не содержит характерного менталитета сформировавшейся европейской цивилизации.

«Альбом идиота». Напряжение связано с конфликтом объектов Город — Средневековье. Распределение ролей: Он, Она, Смерть. Место действия — грань пересечения миров. Суть — в строках «Малого апокрифа»:

Эпилог — смерть героя и уход героини из сказки. Симметрия с «Вороном». Семиотика энеолитическая, предположительно, относится к Северной Европе.