Шрифт:
Начинаются исследования, и свойства невидия раскрываются во всей полноте; параллельно нарастает завеса секретности.
Происходит взрыв, весь район окутывает невидиевая туча, непрозрачная ни в оптике, ни в инфракрасных лучах, ни в радиодиапазоне.
«Только надо немедленно гасить все кривотолки вокруг этого случая, — говорит Буров, — нельзя привлекать к нему лишнее внимание».
Интересно, как он себе это представляет? Скрыть черное пятно диаметром в несколько километров, аварию, о которой знают сотни, если не тысячи людей?
Меры, однако, приняты.
«Лаборатория в Соснах взорвалась, — тихо ответила девушка, — только ты никому, слышишь? Это и мне не положено знать».
Лет десять назад сотрудники Крымской астрофизической обсерватории написали в часы досуга прекрасную юмореску «Правда о бермудском треугольнике и летающей посуде». Пародия предвосхитила творчество Е. Попова.
«А еще вчерась на рынке бабы сказали, — Матрена Тимофеевна оглядывается и шепчет, — будто бы самого майора Коваленку послали туды… только ты, гляди, никому не сболтни — государственная тайна! Мне — и то под большим секретом рассказали».
Шпионы, конечно же, не дремлют, они пытаются захватить помощника Бурова, физика Костю, но не на того напали:
«Костя мгновенно выплеснул коньяк ему в глаза, тут же схватил пистолет и, опережая Леонида Захаровича, выстрелил сначала в него, потом в Сурена, затем вскочил на подоконник, ударом ноги выбил окно и прыгнул с двухметровой высоты.
Вслед ему раздался выстрел.
Еще в полете Костя увидел метнувшийся к нему силуэт человека и выстрелил. Упав на землю, он тотчас же вскочил на ноги и бросился изо всех сил бежать, петляя между деревьями.
Через некоторое время он услышал позади злобное рычание собаки. Оглянувшись, совсем рядом увидел свирепый оскал огромной овчарки и выстрелил в упор».
Двух профессиональных разведчиков Костя убил, одного ранил, еще одного добила шаровая молния, позаимствованная из старого рассказа Охотникова; впрочем, все эти подвиги были ни к чему — дачу окружили войска госбезопасности.
А Буров продолжает размышлять:
«Выходит, и ядерное оружие может перестать быть грозным… Если даже останется только взрывная сила, световое же и радиационное воздействие могут гаситься встречным взрывом невидиевой руды… или — вдруг ядерные, в том числе и нейтронные бомбы в этой среде вообще не могут взрываться? Как все в природе гармонично создано: на всякий яд неизбежно находится противоядие… Надо только поискать хорошенечко».
«Мысль свежая и оригинальная»: лучшая защита от снаряда — броня, от газа — противогаз. А ядерная война станет безопасной, если удастся найти невидий, или — что то же самое — создать СОИ. Сравнение правомерно: боевые лазеры СОИ, как и невидий, препятствуют взрыву боеголовок. Итак, Е. Попов солидарен с Р. Рейганом времен Московской олимпиады: вооружение — лучший путь к миру.
Повесть заканчивается апофеозом. Сергей Буров, уже академик, выступает на международной конференции:
«Да, велики возможности нашего невидия, но нам и в голову не приходит воспользоваться этим в каких-то иных целях, кроме мирных, ибо наш идеал — мирное сосуществование…
Последние слова Бурова потонули в бурной, долго не умолкавшей овации зала».
Эти строки обидно читать, они представляют собой злую пародию на советские мирные инициативы: после того, как мы засекретили невидий, скрыли от врагов и от друзей все свойства фантастического минерала, в том числе — и возможность медицинского применения, после того, как мы разобрались в военном значении открытия и создали «невидиевый зонтик», получив тем самым решающее стратегическое преимущество, — после всего этого мы с удовольствием напоминаем человечеству, что наш идеал — мирное сосуществование!
Кстати, это действительно мечта многих, что у нас, что на Западе — мирное сосуществование с позиции силы.
Возвращаясь к общей оценке повести Е. Попова, замечу, что свойства невидия противоречат не только второму, но и первому началу термодинамики, то есть закону сохранения энергии. Замечу также, что сюжет «Невидия» принадлежит Владимиру Немцову, «шпионские страсти» заимствованы у Григория Адамова, а дежурные призывы к миру взяты у Александра Казанцева.
По сравнению с повестью Е. Попова, рассказы Д. Де-Спиллера производят меньшее впечатление: в произведениях этого автора «нет злодеев, без которых не мог обойтись даже такой романтик, как Грин, да и сама вселенская природа не предстает здесь в качестве „злодея“… ни в одном из сюжетов… мы не найдем „пришельцев“, „марсиан“, столь привычных и, можно сказать, обязательных гостей из близких и далеких окрестностей Вселенной… „Сверхъестественное“ получает статус природного естества, права нового закона или органического явления материального мира».
Это — из предисловия, принадлежащего Ю. Медведеву. Продолжим цитату:
«Вместе с тем, при избытке идей фантастических нужно отметить и недочеты начинающего писателя: сюжетная монотонность, наукообразность изложения, не всегда уверенное владение литературным инструментарием… У Де-Спиллера герои в разных рассказах разные, но они настолько лишены каких-либо индивидуальных черт, настолько не персонифицированы, что читатель вряд ли отличит их друг от друга, тем паче, что все они напоминают слишком уж рациональным поведением роботов одной серии… Всматриваясь в персонажи Де-Спиллера, вспоминаешь давних пифагорейцев, а то и самого Пифагора: методы познания чудес природы этих героев безудержны, но вместе с тем и чисты.