Шрифт:
– Прости меня, Марси.
– Купишь мне молока, ваш чай я пить не буду, - извинила я ее.
– И сосисок.
– Хорошо, - кивнул хозяйка.
– Спокойной ночи, Марси.
– Мр, - ответила я и провалилась в сон.
Глава 4
Мой первый день в человечьем теле проходил очень похоже на обычный кошачий. Во-первых, Сильвия унеслась на занятия, закрыв меня в комнате, а во-вторых, еды мне опять не осталось. Я забралась с ногами на подоконник и тоскливо обозревала хмурый осенний пейзаж. Уже появились первые студенты, но моей недоучки пока не было видно, и я отчаянно тосковала, слушая, как урчит мой собственный желудок.
– Эй, девонька, а ты кто?
– раздался хрипловатый голос домового.
Я подняла голову кверху и посмотрела на него, таинственно промолчав. Хебер слез, увеличился в размерах и подошел к окну. В руках он держал крынку с молоком.
– Принес-таки, хрыч бородатый, - облизнулась я и спрыгнула с подоконника.
– Грабли-то убери, - недовольно проворчал домовой, пряча крынку за спину.
– Кто такая, спрашиваю?
– Ты, что, борода, решил молоко зажать? Мое выхлебал, а свое не даешь?
– напустилась я не него.
Старый хрыч отошел подальше, прищурился, вглядываясь в меня, потом крякнул и вернулся назад.
– Эк, тебя, бестолочь хвостатая, - он покачал головой и протянул крынку.
– На, сердешная, попей. Кто ж тебя в человека-то оборотил?
– Будто не знаешь, кто, - жалобно сказала я и попробовала лакать молоко.
– Силька?
– Хебер снова покачал головой, хмыкнул и запрыгнул на подоконник.
– Как же ее угораздило-то?
– Мертвяка поднимать училась, - отмахнулась я, вертя крынку и пытаясь подобраться к ней с разных сторон.
– Да что ты ее крутишь-то? Смотри, как надо, - домовой отнял молоко, взял крынку обеими ручонками и начал пить через край.
– Эй, борода, не увлекайся!
– возмутилась я и отняла свое молоко.
Попробовала пить, как он, и вылила на себя половину крынки. Домовой тихо хихикал, поглядывая на меня. Потом смеяться перестал, наморщил лоб и почесал подбородок, запустив ручонку под бороду.
– Мертвяка, говоришь?
– задумчиво повторил он.
– Уж не убиенную ли девицу, что сегодня в город должны были увезти.
– Угу, - отозвалась я, наконец, сообразив, как люди пьют.
Домовой спрыгнул с подоконника, прошелся по комнате и вернулся ко мне, рассматривая с большим интересом. Я покосилась на него и отвернулась, опасаясь за крынку. Там и на одного мало осталось, а он уставился.
– Справная девка была, - хмыкнул домовой.
– Ты смотри, хвостатая, студиезы-то приставать начнут. Не отобьешься.
Я снова покосилась на него. Чего сказал? Сам-то понял? Что им ко мне приставать? Хебер отошел от меня и начал кружить по комнате, наводя порядок. Я не мешала, пускай трудится. Мое дело указывать, других исполнять. Так всегда было. Жаль, не всегда меня понимали. Ничего, теперь-то я им все скажу.
– Тело девки этой ищут по всей академии, - внезапно сказал домовой, останавливаясь.
– Ректор сам за расследование взялся. Следователи приехали, а мертвячка исчезла. И стражи до сих пор не объявились. Кто и куда их дел, понять никто не может.
– Были б стражи, - проворчала я.
– Страшилы прозрачные.
– Твоя, значит, работа.
– усмехнулся Хебер.
– Больно ты догадливый, борода, как я погляжу, - усмехнулась я в ответ.
– А то ж, - он самодовольно погладил бороду.
– Я тут, почитай, годков двести служу, чего только не навидался. Только вот, что я тебе скажу, Марси, - в руках домового появилась метла, - ректор, мужик дюже умный, он ведь и догадаться сможет. Полетит тогда твоя Силька из академии.
Я хотела было презрительно фыркнуть, но передумала. Нет, нам с Сильвией домой нельзя. Нас там замуж могут выдать и прощай жизнь вольной магички. Приехали мы из деревни, я еще котенком была, несмышленышем. Мамка моя, кошка Фенька, окатилась за четыре месяца до поступления. Сильвия и взяла меня, как самую любимую, так и мыкаемся вместе. У моей недотепы трое сестер еще. Они без дара, моей вот только повезло, потому и сбежала в академию. Когда на каникулы приезжаем, ей вечно кого-нибудь сватают, но мы не поддаемся. Нам эти деревенщины не нужны. Ну, сами посудите, что моя красавица с такого замужества иметь будет? Кучу детей, да хозяйство в придачу. И мужа, у которого воскресное воспитание жены в норме дела. Нас такое совершенно не устраивает. В магах-то и тебе уважение, и перспективы на лучшую жизнь. А то и тепленькое местечко найти можно, да и жениха получше. Вон, хоть Нарвис. Может и не лорд какой-нибудь, но вполне порядочный и перспективный. Так что, академия для Сильвии стала окном в новую жизнь. Мы с ней, как ниточка за иголочкой, куда она без меня уже? А как начинали. Меня же оставить не разрешали, моя дуреха тогда наплакалась. И обратно не отвезти, занятия начинаются, и оставить нельзя. Тогда я свою первую мышь поймала, прямо в кабинете прошлого ректора, и под ноги ему плюнула. Ректор умилися, и я осталась. Единственная, кому разрешили из живности жить со студентами. А там и со всеми студиозами перезнакомилась, вместе взрослели. За три года я столько их тайн узнала, ни один отец-последователь из храма Сятителей в жизнь столько не узнает.
– Оглохла?
– домовой недовольно толкнул меня, и я очнулась от своих размышлений.
– Говорю, тебе бы работать пойти. Тебя Силька-то теперь не прокормит.
– С ума сошел, борода? Что значит - работать?
– возмутилась я.
– А то и значит.
– Хебер напустил на себя важности.
– В столовой посудомойка требуется. Еще ассистент преподавателю по зельям нужен. А что, работа не хитрая. Особого ума не надо. Пусть Силька тебе морду подправит, чтоб не признали, и сходи к ректору, авось, примут. Глядишь, и поможешь девке своей.