…Иногда водоемы промерзали до дна. Но ондатры, предчувствуя суровую зиму, уходили из мелких водоемов, уходили еще осенью.

Лед, не очень толстый, – верный друг. Подо льдом ондатры путешествуют спокойно и беспрепятственно. Их шкурка хранит, как в кислородном баллоне, 200 кубических сантиметров воздуха. В воде воздух, естественно, пузырьками устремляется из волос вверх и собирается подо льдом. Ондатры потом находят его и дышат им. Самое же главное – специальные отверстия во льду, продухи, воздухозаправочные станции на подледных маршрутах.

Но ведь самое страшное в нашей зиме не лед, не снег, не холод, а голод! Однако и он ондатре не очень опасен. Она не поленилась выстроить специальную хатку, в которой чего-чего только нет. Рассортированы и уложены там в одну сторону сытные корни тростника, в другую – роголистник, лежат тут и моллюски, порой и мелкая рыба. Ондатры ведь и это едят, а еще лягушек, раков. Свои хранилища зверек устраивает в норах, а иногда в пристройке к жилой хатке, как подскажут обстоятельства. Во всяком случае, ни мерзнуть, ни голодать ондатре зимой не приходится. По некоторым подсчетам, выходит даже, что для нее это благодатное время года: численность ондатр зимой самая стабильная.

Весной труднее. Весной реки выплескиваются из берегов. Пусть бережется тот, кто дом ненадежно строит! Вода прибывает. Но деловиты ондатры. Хатку того и гляди затопит, бежать надо, а они ремонтом занялись… Таскают со дна корни с грязью и укладывают на крышу. Через несколько часов у хатки вырос новый этаж, который вода уже не затопит.

С весенней стихией справятся. Но тут властно заявляет о себе инстинкт продолжения рода.

В большой хатке зимовала большая семья, может быть, их было двадцать. Делились пищей, теплом, ласкались. Но что случилось? В семье склока, свара. Пришла пора гона, а с ней и необходимость покидать родной дом, который скоро может стать слишком тесным.

Прибылые зверьки, прошлогодние дети, прямо скажем, выгоняются на все четыре стороны. Хорошо, если места вокруг не заняты и можно где-нибудь поблизости построить собственную хатку. Но часто блудного сына поневоле ждут не свободные кормные участки, а острые резцы соседей. И идет молодой грызун куда глаза глядят. Далеко уходит. И делает нужное для звероводов дело – расселяется.

Иногда удивительные встречи бывают: озерцо в полупустыне, вода для питья почти непригодная, соленая, но в зарослях тростника – знакомый куполок хатки. Невольным уважением преисполнится человек к ее обитателям: ведь сколько верст прошли по негостеприимной земле, сбивая в кровь лапы и хвост. И дошли! Впрочем, такие путешествия чаще кончаются гибелью. Гораздо успешнее они, если совершаются торными голубыми путями: реками, ручьями, каналами.

Весной обстановка в ондатровых поселениях напряженная. Мало того, что самцы бросаются по любому поводу в драку, – самки вдруг начинают выказывать нетерпимые характеры. Сергей Владимирович Мараков в отличной книжке «В джунглях Прибалхашья» пишет, что в дерущихся парах «всегда в роли преследователя оказывалась самка»! Следствие их гнева – расселение и предотвращение чрезмерной плотности популяции, а это одинаково выгодно и ондатрам и человеку.

Когда через 25 дней, таков срок беременности, в притихшей хатке послышится шесть-семь писков, мамаша – воплощение доброты и самоотверженности. Если угроза реальна, она ныряет вместе с малышами, которые висят у нее на сосках. А отец, забывая о собственных нуждах, все тащит и тащит пищу в дом, чтобы не голодала семья. Вообще, начиная с этого времени забот ему хватит надолго: самка, если климат подходящий, за лето принесет до трех пометов. Хатка превратится в детскую. Впрочем, бывает, что семья вырастает и до размеров небольшого детского сада. Это когда в хатке поселятся две дружные супружеские пары.

Ондатрята быстро вступают в пору неразумного детства, когда подвижность еще не контролируется жизненным опытом. Врожденные инстинкты побуждают их к первым неумелым попыткам ремонта и строительства, но детство есть детство: то молодой мускусный крысенок чрезмерно намок, и ему уже не выплыть, то шляется по берегу, и тень хищных крыльев уже опустилась на него…

Семья неизбежно редеет, но у тех, кто в ней остается, чем ближе к осени, тем яснее заметна привязанность к своему дому, к своему участку, то есть к довольно ограниченной площади, которая вряд ли бывает больше пятидесяти метров в поперечнике. А здесь все четче проступают скрытые прежде буйной весенней зеленью тропинки, кормовые столики, площадки, где занимаются чисткой шкурки, уборные, своеобразные причалы – вытертые, округленные края берега, где обычно вылезают из воды, кочки, превращенные то ли в наблюдательные пункты, то ли в удобную мягкую мебель, так и манят к отдыху.

Приближение холодов зовет к труду. Строят. Запасают. Ремонтируют. Дети стали рослыми и сильными. Отлично роют, не ленясь.

Вообще осень пора мира. По первой пороше притащится, бывает, зверек, потерпевший где-то жизненную неудачу, и его не прогонят. Чем компания больше, тем теплее в гнезде…

Ученые, затевавшие переселение ондатры, конечно, самым серьезным образом обсуждали вопрос о том, чьей жертвой ей суждено стать и насколько это опасно для сохранения популяции. Легко было предположить, что у нас, так же как и в Северной Америке, врагами ондатры станут совы, лисы, рыси, куницы, орлы. Но все оказалось не так просто.

Само собой разумеется, болотный лунь хватал больших крыс, явившихся из-за океана. Но, попробовав разок-другой острых зубов сильного самца и расправляя потрепанные перья, все больше убеждался в том, что нападать на ондатр, пожалуй, не стоит. Лиса первое время была озадачена невиданным сооружением – хаткой: внутри полным-полно мяса, а попробуй возьми! Корябает обледенелую хатку снизу, а копать-то надо сверху, где от дыхания ондатр крыша размягчилась!

Зато обнаружились у ондатры совсем неожиданные враги. Например, кабан, вороны, черные и серые.