Вскоре начальник штаба фронта генерал М. А. Пуркаев, с которым ненадолго удалось установить связь, передал приказ: 9-му МК перейти в подчинение генералу Потапову. 24 июня, после короткого отдыха, корпус Рокоссовского вступил в бой.

131-я дивизия удерживала берег р. Стырь, не позволяя фашистам переправиться через нее. 35-я танковая дивизия сражалась в районе Клевани с 13-й танковой дивизией немцев. Особенно успешно действовала 20-я танковая дивизия полковника Черняева: неожиданно атаковав части все той же 13-й дивизии гитлеровцев, она вынудила их отступить. После этого, организовав оборону, наши войска успешно отражали атаки подходивших танковых сил врага.

Решительные действия Рокоссовского, Маслова и других офицеров штаба 9-го МК в те дни позволили обеспечить эффективную оборону и задержать наступление немцев на этом направлении. Кроме этого, введенные в бой части 9-го МК оказали существенную помощь войскам 87-й и 124-й стрелковых дивизий, нуждавшимся в срочной поддержке и бившимся в окружении под Луцком, а также 15-му МК генерала И. И. Карпезо, принявшему на себя главный удар противника.

Однако далеко не на всех направлениях врагу был оказан столь организованный и решительный отпор. Большая часть наших войск была рассеяна и отступала, если не сказать, бежала. Авиация и недоукомплектованные моторизованные соединения, как правило, не могли оказать эффективного противодействия гитлеровцам. Кроме этого, тактика, используемая немцами, обеспечивала им не только возможность быстрого продвижения, но и уничтожения окруженных советских войск. Противник наносил удары своими механизированными корпусами по флангам или в стыки наших соединений, разламывая танковыми клиньями оборону. В образовывающиеся бреши немедленно устремлялись пехотные части. Окруженные войска Красной армии вынуждены были сдаваться или биться и погибать. Такая тактика долгое время приносила фашистам успех. Нельзя не сказать и о таком «союзнике» гитлеровцев, как паника, царившая в приграничных районах и в советских войсках в первые недели войны. Боялись танкового окружения, парашютного десанта, шпионов. И действительно, психологический прессинг был чудовищным. Особенно страшили неизвестность и ожидание… Отсюда и большое количество самоубийств, дезертирства и самосуда со стороны наших военнослужащих. Нередкими бывали и случаи самострела. Люди отстреливали себе пальцы, простреливали ладони. На такие ранения стали обращать особое внимание и карать членовредителей расстрелом. Позднее, чтобы не вызывать подозрений, некоторые бойцы, сговариваясь, стреляли друг в друга и тем избегали необходимости идти в бой.

А что же происходило в эти дни в Генеральном штабе? Там из всех округов получали информацию о том, что передовые части гитлеровских войск атаковали наши рубежи и в некоторых районах смогли вклиниться в нашу оборону на несколько километров. На многих участках советские войска отбросили противника за государственную границу, нанеся ему существенный урон!

С ходу никто не решался сообщить истинное положение дел. В ответ на такие донесения Генштаб издавал приказы о немедленном контрнаступлении, ставя задачу полностью вышвырнуть немецкие войска с советской территории. На местах противоречить этим приказам никто не решался, вместо этого организовывали бессмысленные, преступные авантюры, именуемые в директивах «контрнаступлениями». Причем, принимая решение об активных боевых действиях, руководство порой не имело реального представления даже об обстановке на соседних участках. В результате многие соединения вводились в бой по частям, испытывая недостаток топлива, боеприпасов и неся огромные и неоправданные потери… В первые недели, месяцы боев погибло много танкистов, которые были вынуждены идти в бой вместо пехоты, немало одаренных военачальников разных уровней, выполнявших бездумные приказы Ставки Верховного Главнокомандования, Генштаба и руководства округов.

25 июня командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос приказал командарму М. И. Потапову, в чьем подчинении находился корпус Рокоссовского, создать подвижную группу в составе 22-го, 19-го и 9-го мехкорпусов. Этому соединению было приказано контратаковать в направлении Дубно. Навстречу, с юга наступали 4-й, 8-й и 15-й мехкорпуса. Но никто не координировал эти действия, не учитывалось и состояние войск, изнуренных выматывающими переходами и тяжелыми боями.

В районе Луцк – Ровно – Дубно – Броды на фронте шириной в 70 км столкнулись до 2 тысяч танков. По количеству задействованной техники это сражение считается даже более крупным, чем знаменитая битва под Прохоровкой. Немецкие войска усиливали здесь натиск, вводя в бой свежие части танков и мотопехоты. 20-я танковая дивизия 9-го МК и здесь действовала успешно, потеснив противника к Дубно, однако под угрозой окружения ей пришлось отойти. Соседи – 22-й и 19-й мехкорпуса были отброшены врагом и вынуждены были перейти к обороне. При этом все соединения этой группы понесли чудовищные потери.

Со стороны Дубно в сторону войск 9-го МК двигалось огромное количество вражеских танков, самоходок, артиллерии, мотопехоты. Рокоссовский видел их с высотки, на которую поднялся, чтобы оценить положение дел на своем участке. Потери корпуса в предыдущих боях уже не позволяли вести встречный бой с врагом. Но в это время опять был получен приказ о контрнаступлении. И вновь перед Рокоссовским встала дилемма: выполнить приказ и наверняка потерять свой мехкорпус или не выполнять приказ, но сохранить вверенные войска. Времени на долгие размышления уже не оставалось. Еще раз взвесив все, оценив обстановку, коротко переговорив с офицерами своего штаба, командир принял решение организовывать оборону.

Передовой отряд первой танковой группы Э. Клейста двигался по шоссе Луцк – Ровно. Немцы понимали, что единственная реально выполнимая задача советских войск не остановить и тем более не уничтожить их войска, а только лишь задержать. Поэтому успех наступления следовало развивать, а соединения Красной армии преследовать и уничтожать, не позволяя им отрываться и заново организовывать оборону. Соответственно, скорость их движения была высокой. Впереди катились мотоциклисты, следом двигались бронеавтомобили и танки. Неожиданно из кюветов по ним был открыт ураганный огонь из пушек. Тут же на шоссе вышли русские танки и начали в упор расстреливать колонну. На дороге образовалась чудовищная пробка – горящие машины, трупы солдат. Немцы вынуждены были поспешно отступить, бросив часть техники. Так находчивость и решимость комкора Рокоссовского позволили задержать танковую группу Э. Клейста, выиграть драгоценное время и нанести урон врагу.

Впрочем, немецкая авиация сразу после этого нанесла удар по частям 9-го МК. «Юнкерсы» подвергли район его расположения ожесточенной бомбардировке. Однако орудия и танки скрыли в заранее подготовленных окопах, а солдаты нашли убежище в лесу.

Теперь предстояло провести разведку и перегруппироваться. Со связью и информацией дело по-прежнему обстояло плохо, и это особенно волновало Рокоссовского. Наиболее полные сведения о противнике удавалось получить от захваченных в плен немецких офицеров, ориентируясь по их показаниям и картам. Большая заслуга в добывании информации принадлежала и офицерам штаба Рокоссовского, многие из которых, выполняя поручения, погибали. Картина представлялась безрадостной: 131-я дивизия, оборонявшая переправы через Стырь, была отброшена и понесла большие потери, а немцы форсировали реку и концентрировали свои танковые войска. Соседние с 9-м МК части тоже были потеснены и с трудом сдерживали врага. Все это приводило к выводу о том, что в ближайшее время немцы усилят давление и обескровленным войскам Рокоссовского придется очень трудно.

Впрочем, удавалось пополнять войска за счет выходивших из окружения небольших разрозненных частей. Однако пополнение это не всегда оказывалось боеспособным: люди были подавлены и не всегда имели желание вновь браться за оружие и бросаться под танки. Приходилось агитировать, убеждать, а иногда и грозить расстрелом. И Рокоссовский нередко лично использовал этот арсенал средств.

Положительным аспектом было то, что уже за первые дни сражений воины 9-го МК обрели бесценный боевой опыт, отсутствовавший еще 22 июня. Это, в свою очередь, позволяло Рокоссовскому в большей мере рассчитывать на солдат, поручая им выполнять сложные задачи.