– Я знаю, что ты чувствуешь, милая, – сказала она. – Иди полежи немного. Я присмотрю за малышом.

Махелт энергично покачала головой. В действительности Ида понятия не имела, что она чувствует. Когда свекровь бывала расстроена, то неизменно прибегала к шитью либо к отдыху, но Махелт знала, что лишится рассудка, если попробует утешиться подобным образом. Ей нужно было найти себе дело… Занять мысли практическими заботами, но только не проклятым шитьем.

Граф прокашлялся и грубо произнес:

– Дочка, пора проверить подвал, посмотреть, что нужно починить, теперь, когда мужчины уехали.

Его лицо было бесстрастным, а глаза, как обычно, настороженными и серыми, как кремень, но Махелт заметила в них проблеск чего-то похожего на доброту.

– Я позабочусь об этом, отец, – сказала она.

И хотя она злилась на свекра за то, что он послал вместо себя Гуго, в ее груди вспыхнула искра благодарности.

Крук, Южная Ирландия,

лето 1210 года

– Тише ты, осторожно, – приговаривал Гуго, направляя боевого коня по сходням на берег.

Перевозить лошадей через Ирландское море – рискованное дело, но Господь был милосердным, переход – спокойным, и потому животные почти не пострадали. Брюнет был молодым и мощным жеребцом с конного завода Биго. На закате его шкура отливала медью, а на морде сверкала ослепительно-белая отметина.

Брюнет был прямым потомком боевого коня, на котором отец Гуго ворвался в гущу битвы при Форнхеме, когда осажденные сторонники короля сокрушили вчетверо превосходящие силы мятежников.

Июньское солнце нещадно пекло затылок Гуго, когда он благополучно передал Брюнета в руки конюха и вернулся, чтобы свести по сходням Эбена. Вдоль всего побережья Крука выстроились судна транспортного флота короля Иоанна, носы их были вытащены на берег, кормы омывало море. Семьсот кораблей с людьми и провиантом. Этого хватит не только чтобы дать бой, но и чтобы навести порядок. На одной из галер привезли около шестисот шкур для пергамента, дабы составить для Ирландии новую конституцию, которая укрепит власть Иоанна и ограничит власть его баронов.

Гуго видел, как дальше по берегу высаживают людей и выгружают провиант с кораблей Маршала. Его тесть явился к королю в Кросс-он-зе-Си недалеко от Пембрука, засвидетельствовал свое почтение и предложил поддержку. Гуго понятия не имел, что именно Уильям Маршал сказал Иоанну, но это позволило ему сохранить голову на плечах, если не оказаться в фаворитах. Маршала не отлучили от двора и не объявили мятежником, хотя напряжение между ним и королем достигло предела.

Увидев, как от берега шагает Уильям Длинный Меч, Гуго мысленно застонал и собрался с силами.

– Недурной переход, верно? – заметил Длинный Меч, присоединившись к нему и потирая руки. Морской ветер трепал его плащ и ерошил волосы, словно грубая невидимая рука.

– У нас лопнул фал, но в остальном все хорошо, – кивнул Гуго, – и лошади выдержали переход.

Уильям Длинный Меч ласкал взглядом Брюнета.

– Где вы его прятали до сих пор? Я не видел такого коня в конюшнях Фрамлингема.

– Брюнета там не было, – отрезал Гуго, почуяв опасность. – Отец пас его с табуном в Банджи. – Он жестом велел конюху увести жеребца с берега.

– Достоин короля, – проводил его взглядом Длинный Меч. Гуго промолчал, и в конце концов его единоутробный брат понял намек и, повернувшись к обманчиво спокойному, сверкающему морю, сменил тему: – Мой брат сказал, что когда мы вспомним, как ходить по земле, то отведем армию в цитадель Маршала в Килкенни.

– За счет Маршала, полагаю, – заметил Гуго.

Длинный Меч пожал плечами и посмотрел на чаек, которые кружили над вытащенным на берег флотом.

– Такова судьба всех старших вассалов. Когда король является к тебе в гости, ты оплачиваешь издержки.

– Особенно если он является во главе армии.

– Особенно.

Длинный Меч направился к графу Омалю, а Гуго задумчиво продолжил следить за разгрузкой кораблей. Длинный Меч – родственник Уильяма Маршала со стороны жены, и всегда как будто восхищался последним, но он также брат короля. Кто знает, кому симпатизирует Длинный Меч сейчас? Возможно, он и сам не знает.

Отдыхая на мягкой скамье, Гуго чувствовал, как его веки наливаются тяжестью. После целого дня командования, проведенного в седле, так приятно было сидеть в уютных личных покоях графини Изабеллы в Килкенни, попивая превосходный золотистый ирландский мед. Под боком, словно котенок, свернулась Ева, одна из младших сестер Махелт. Шестилетняя девочка с косой волнистых светлых волос и веселыми карими глазами. В колыбели спала совсем крошка, младше его собственного сына. Маршалу было далеко за шестьдесят, но его жена еще не вышла из детородного возраста, и их супружеская кровать продолжала приносить свои плоды. Прочие отпрыски Маршалов то и дело мелькали у него перед глазами во время игры. Ансель оказался весьма бойким карапузом. Еще были три маленькие девочки, включая Еву, и два веселых мальчугана, один уже перешагнул порог юности, другой еще только готовился. Гуго показалось, что Изабелла выглядит усталой, но за последнее время ей пришлось пережить почти полное крушение семьи и расставание с двумя старшими сыновьями, взятыми в заложники. Пока ее опальный муж пытался выстоять при дворе, Изабелла была вынуждена управлять поместьями, разбираться с вассалами, вести домашнее хозяйство и носить дитя. Гуго не мог представить, чтобы его хрупкая мать совершила подобный подвиг, но подозревал, что Махелт вполне на это способна.