— Да, действительно. Я его знала всего три минуты, но соглашусь с вами. А шофер? У него был шофер? Тот, кто имел доступ к автомобилю.

Софья пожала плечами.

— А как вы думаете? Если у человека несколько магазинов в Москве, был ли у него шофер? Действительно, парнишка был и ест. Толик. Только он его почему-то сегодня не взял с собою. Сам за руль иногда садился, хотя еле помещался на месте водителя в той же «Волге». Живот приходилось втягивать, чтобы баранку не задеть.

На нее снова нахлынула волна грусти.

— Как найти шофера?

— Подождите, — она стала копаться в своем столе, — он мне оставлял номер его домашнего телефона и говорил, что я в любой момент могу позвонить, чтобы он приехал и отвез куда мне надо.

— Звоните.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

Заведующая «Родника» набрала номер, и по тому, как она кивает мне, я поняла, что трубку взял шофер Райского. Софья попросила приехать его немедленно, и он сказал, что сейчас подъедет.

— Людей, которые предлагали вам водку, вы видели раньше?

— Нет, они зашли ко мне первый раз. Это чистая правда, можете мне поверить.

— Я верю. Теперь настало время для самого неприятного вопроса для вас, но попрошу ответить на него честно. Вы брали левый спирт?

— Иногда приходят машины. Выгружали нам несколько ящиков.

— «Иногда» — это сколько? Раз в неделю, в месяц?

— Скажем, раз в две недели.

— И сколько ящиков вы забирали, что привозили?

— Привозили «Гошу». Алкаши любят, дешевая. Я, кстати, сама пила. И ничего, в принципе, неплохая водка. Нам на две недели надо пятнадцать ящиков. Я имею в виду «Гошу».

— Да что вы говорите? Не из-за нее ли люди травятся?

И я, и она знали ответ — рядом с людьми, которые отправились на тот свет, находили именно «Гошу».

— Так кто умирает-то? Синяки, которые пьют все, что ни попадя. Откуда вы знаете, что они пили до «Гоши» и что — после. Я вам так скажу, единственным недостатком этой водки было то, что на нее никогда не было нормальных документов. Ни сертификата, ни накладных — все это приходится делать уже здесь, на месте.

— По какой цене вы ее берете? Заведующая закатила глаза.

— Сейчас… То ли по четырнадцать двадцать, то ли по четырнадцать пятьдесят.

— Почти сто процентов имеем, не так ли?

— Бизнес есть бизнес, — ответила она.

— Может быть, по этой причине Райский и не захотел сотрудничать еще с какими-то пришлыми людьми, когда у него был налажен источник, из которого он получал спирт? Не будете же вы утверждать, что он не знал, что продается в его магазине?

— Да, конечно, — согласилась слониха, — он знал, какой нам привозят товар.

— Ну хорошо. Еще вопрос. Знал ли Райский Леонова?

— Ну а как же, «Маркиза» ведь тоже практически его предприятие.

— А какими магазинами он еще владеет?

— «Русское Поле» его, затем несколько более мелких магазинов, о них я не знаю. И везде он держит большую часть акций. Предпочитает отдавать часть прибыли директорам, их заместителям. Я хотела сказать, предпочитал…

— Реальный подход к делу, — согласилась я. — Откуда везли вам эту водку?

— Так как документов на нее никаких не было, я не могу вам этого сказать. Знаю, что привозил ее обычно «ЗИЛ» с московскими номерами. — Раз в две недели к вам, раз в две недели в «Маркизу», раз в две недели в «Русское Поле», плюс, как вы сказали, еще несколько мелких магазинов. Неплохо получалось, наверное.

— Это любимое русское занятие считать чужие деньги, — напомнила мне Софья Ильинична.

— Но мы сейчас считаем деньги покойного, и, кроме всего прочего, это необходимо сделать для того, чтобы понять, о каких суммах шла речь. В противном случае никто бы и не стал взрывать «Волгу» вместе с Райским.

Постучавшись, в кабинет заведующей заглянула продавщица и сказала, что приехала милиция.

— И что они хотят? — спросила Софья.

— Ничего, стоят, разбираются со сгоревшей «Волгой», опрашивают очевидцев.

— Я ничего не видела, ничего не знаю, — раздраженно ответила заведующая магазином.

— И еще, Софья Ильинична, к вам пришел какой-то молодой человек. Мы переглянулись.

— Пусть заходит, — сказала строго Софья. — Если милиция захочет меня увидеть, говорите, что меня нет. Я уехала.

Продавщица, уяснив ситуацию, испарилась. В кабинет вошел невысокий юноша, чье лицо было бледным, а глаза потухшими. Все его существо выражало смятение и непонимание того, что происходит.

— Софья Ильинична, неужели с Игорем все? Она не стала говорить ему ни да, ни нет на очевидное, а он продолжал: