Мы возвращаемся в оазис триумфаторами. За наше отсутствие ничего не случилось.

Мы потратили четыре часа на зачистку секты. Все найденные тела врагов были равномерно «упакованы» в четыре камеры. В разветвлённой пещере были искусственные стены; мы довольно быстро нашли мастерскую, где они делали кирпичи и раствор.

Камеры мы заложили пятью слоями камней и кирпича. Они выберутся. Через несколько лет.

Хотя, вполне вероятно, мы кого-то упустили.

В лагере всё ещё лежат трупы сектантов, погибших при нападении. Шесть человек. Всех шестерых мы туго связываем и закапываем в землю. Ямы помогают рыть даже женщины.

Изуродованные лица сектантов исчезают под комьями грязи.

Я думаю, как это происходит. Человек погибает в бою и на следующее утро просыпается целым и невредимым. А потом он идёт, и кто-то – может, местный шаман, – снимает с его лица кожу. А потом шрамы заживают. Несколько месяцев, в лучшем случае.

В вечном заточении им самое место.

Четыре похищенные повозки мы нашли нетронутыми около пещеры. Они не успели в них покопаться.

Марфа сидит рядом со мной.

– Они ничего не делали, – говорит она. – Дотащили нас до пещер и бросили в эти каменные чуланы. Там страшно воняло.

Мы потеряли день.

– Лихой пытался сопротивляться. Он развязался. Выдернул меч у кого-то. Его при нас привязывали к кресту у входа. Они собирались его пытать, наверное. Или как-то иначе ритуально сжигать, но вы пришли вовремя.

Я поднимаюсь с земли. Солнце клонится к закату.

– Марфа, оповещай людей. Нужно выезжать сейчас. Поедем ночью.

Она смотрит на меня с недоверием.

– Мы и так потеряли много времени. Мы поехали этим путём, чтобы выгадать хотя бы пару-тройку часов. Надо их выгадать.

Она кивает и встаёт.

Ночь на удивление тихая. Мы едем в темноте, но Виркас безошибочно угадывает дорогу. Он ориентируется по звёздам.

Цикра учил меня астрономии, но в этой науке я не преуспел.

Теперь нас на шесть ртов больше. Мы едем очень медленно. Справа от меня появляется фигура. Это тот самый лохматый пленник, которого я освободил первым.

– Риггер! – говорит он.

Виркас оборачивается. Он не слышал, как я представлялся лохматому.

– Меня зовут Стервятником. Звали когда-то.

– И что?

Виркас перебивает:

– Вы были знакомы?

– Нет. Я сам назвал ему своё имя.

Стервятник говорит:

– Я могу отблагодарить.

– Как?

– Я из столицы. Я там всех знаю. Если чего понадобится, заезжайте в район Мартовского снега. Спросите о Стервятнике, любой на меня укажет.

– А про тебя не забыли, пока ты в камере у сжигателей сидел?

– Стервятника забыть нельзя. Стервятника все знают.

Он говорит подобострастно, неприятно. Но я терплю. Может, он и вправду понадобится. Если я решусь спасти Клифу.

Уже светает. Но мне совершенно не хочется спать. Виркас чувствует себя хуже. Он устал. Я вижу это даже по его посадке.

– Я запомнил, – говорю я.

Стервятник исчезает.

– Как ты думаешь, кто он? – спрашивает Виркас.

– Вор. Или шулер. Или торговец кариком.

– Нельзя, чтобы чужие узнали о грузе.

– Он уже знает, – говорю я.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что иначе он бы не предлагал свою помощь. В нём ни грамма искренности. Если сейчас появятся сжигатели и предложат за нас хорошую цену, он продаст нас, не моргнув и глазом.

– Ты прав.

Далее мы едем в молчании.

Днём мы прибываем к следующему оазису.

– Если выйдем сегодня вечером, то уложимся в наше расписание, – удовлетворённо говорит Лиук. – Уже завтра выедем из Чёрных земель.

Мы с Миктой сидим на земле в тени большого дерева. Марфа хлопочет у огня. Виркас и ещё несколько мужчин тренируются в обращении с оружием. Некоторые их приёмы вызывают у меня презрение, но переучивать – сложнее, чем научить.

Тринадцать повозок. Тридцать восемь человек. Новоприбывшие – из разных мест. Трое, включая Стервятника, из столицы. Две женщины – из западных деревень. Парень – с восточных гор.

Всё кажется мне театральным представлением. Я был в императорском театре. Герой того спектакля подобно мне шёл из одной точки в другую. Драматургу не хватило воображения на цельный сюжет. Спектакль был просто набором сценок, каждую из которых можно поставить отдельно.

– О чём ты думаешь, Риггер?

Микты уже нет рядом. Рядом – Марфа.