Однако существуют безошибочные симптомы того, что, перед тем как первый португальский корабль приплыл в Нагасаки или же первый английский корабль — в Архангельск (более ранний вестник Запада, чем польский завоеватель в Москве), и дальневосточная цивилизация в Японии, и православно-русская цивилизация в Москве уже были надломлены.

В русской истории настоящее «смутное время» (в том смысле, в каком это понятие употребляется в данном «Исследовании») приходится не на период безвластия в начале XVII столетия, которому первоначально это название было дано самими русскими. Оно приходится примерно на промежуток между первой и второй фазами русского универсального государства, соответствуя в эллинском мире периоду безвластья третьего столетия между веком Антонинов и вступлением на престол Диоклетиана. Той главой русской истории, которая соответствует главе эллинской истории между Пелопоннесской войной и Pax Augusta [532] и тем самым представляет собой русское «смутное время» в нашей терминологии, является период бедствий, предшествовавших основанию русского универсального государства в результате объединения Московии и Новгорода в 1478 г. [533] По тем же самым показателям «смутное время» в японской истории представлено периодами феодальной анархии — Камакура и Асикага [534] , которые предшествовали дисциплинарной унификации и умиротворению, осуществляемым Нобунагой, Хидэёси и Иэясу [535] . Вместе два этих периода занимают во времени, согласно общепринятым датам, промежуток между 1184 и 1597 гг.

Если на эти периоды приходится настоящее «смутное время» в России и Японии, то в обоих случаях нам придется исследовать, не было ли ускорено его наступление неким самоубийственным актом или действием внешнего врага. В случае России общепринятым объяснением очевидного надлома, современного западным Средним векам, является нападение монгольских кочевников из Евразийской степи. Однако в других случаях (например, в случае старшей ветви православно-христианского общества) мы уже встречались с предположением, будто евразийские кочевники являлись главными злодеями в различных пьесах, где играли хоть какую-то роль, и это предположение отвергли. А не могло ли и в России православно-христианское общество уже подойти к надлому из-за своих собственных действий еще до того, как монголы пересекли Волгу в 1238 г.? Распад первоначального русского Киевского княжества на множество воюющих друг с другом государств-наследников в XII в. христианской эры внушает положительный ответ на этот вопрос.

Случай с Японией гораздо яснее. Здесь надлом нельзя убедительно приписать монгольскому нападению, которое японцы успешно отбросили от своих берегов в 1281 г. Когда мы исследуем причину этой «марафонской» победы, то находим, что японцы выиграли ее лишь отчасти благодаря своему островному положению. В гораздо большей степени этой победой они были обязаны умению воевать, развитому в междоусобных боях «смутного времени», которое к этой дате продолжалось уже более столетия.

В историях индусского, вавилонского и андского обществ процесс поглощения чуждым обществом происходил тогда, когда (как и в случаях с Россией и Японией) пришедшие в упадок общества становились универсальными государствами. В трех этих случаях, тем не менее, процесс приобретал более катастрофический поворот, и склонившиеся к упадку общества подвергались завоеванию чуждыми армиями. В индусской истории британскому завоеванию предшествовало мусульманско-тюркское завоевание, которое относится ко времени гораздо более раннему, чем эра «Великих Моголов», к набегам 1191-1204 гг. Это первое иноземное завоевание, так же как и последующие, монгольское и британское, в известной степени было обусловлено тем фактом, что индусское общество уже находилось тогда в состоянии хронической анархии.

Вавилонское общество было поглощено сирийским после завоевания его универсального государства, империи Навуходоносора, Киром Персидским. С этого времени вавилонская культура постепенно уступала место сирийской, первым универсальным государством которой была империя Ахеменидов. Однако причину надлома вавилонской цивилизации следует искать в предшествующих крайностях ассирийского милитаризма.

Что касается андского общества, то очевидной истиной является тот факт, что Империя инков была уничтожена под ударами испанских конкистадоров. Вполне вероятно, что, если бы народы западного мира никогда не нашли дорогу через Атлантику, Империя инков просуществовала бы еще несколько столетий. Однако уничтожение Империи инков не то же самое, что и надлом андской цивилизации. Теперь мы знаем об андской истории достаточно, чтобы понимать, что надлом произошел гораздо раньше и что военно-политический подъем инков в столетие, предшествовавшее испанскому завоеванию, совсем не тождественный культурному подъему андской цивилизации, в действительности был последним эпизодом в процессе ее упадка.

Мексиканская цивилизация пала под ударами конкистадоров на еще более ранней ступени своего развития: когда Ацтекская империя, хотя ей уже и было явно суждено стать универсальным государством своего общества, еще не завершила полностью своих завоеваний. Мы можем выразить это различие, сказав, что андское общество было завоевано в свой «век Антонинов», а мексиканское — в «век Сципионов». Однако «век Сципионов» — это фаза «смутного времени» и тем самым, по определению, является последствием предшествующего надлома.

С другой стороны, в исламском мире вестернизация взяла верх еще до того, как какое-либо исламское универсальное государство появилось в поле зрения. Различные государства — члены исламского мира (Персия, Ирак, Саудовская Аравия, Египет, Сирия, Ливан и пр.) мужественно переносят все невзгоды в качестве «бедных родственников» в западном сообществе наций. Панисламское движение кажется недоразвившимся.

Можно было бы провести торжественным маршем и несколько других цивилизаций, достигших зрелости, равно как и задержанных и даже недоразвившихся. Однако истории некоторых из зрелых цивилизаций, таких как минойская, хеттская и майянская, еще настолько неполно дешифрованы современными учеными, что было бы опрометчиво делать из них какие-либо выводы. Задержанные цивилизации не принесли бы для настоящего исследования никакого результата, поскольку, по определению, они являются цивилизациями, достигшими стадии возникновения, но не достигшими последующей стадии роста. Недоразвившиеся цивилизации ничего не смогли бы прояснить a fortiori [536] .

Из предшествующего исследования мы могли справедливо заключить, что причину надломов цивилизаций надо искать не в той потере господства над человеческим окружением, которую можно измерить вторжением чуждых сил в жизнь всякой исследуемой нами цивилизации. Во всех этих рассмотренных случаях наибольшим, чего достиг враг, было то, что он наносил умирающему самоубийце coup de grace. Там, где вторжение приобретало форму яростной атаки, на любой стадии в истории цивилизации, за исключением самой последней, когда она находилась in articulo mortis [537] , обычным воздействием нападающей стороны на жизнь было, по всей видимости, не разрушительное, но положительное, стимулирующее воздействие. Персидское нападение в начале V в. до н. э. на эллинское общество побудило его к высшим выражениям своего гения. Западное общество получило стимул от скандинавских и мадьярских нападений в IX в. христианской эры для демонстрации тех проявлений героизма и искусства государственного управления, которые привели к основанию королевств Англии и Франции и восстановлению Священной Римской империи саксонцами. Средневековые города-государства Северной Италии получили стимул от набегов Гогенштауффенов [538] , англичане и голландцы в Новое время — от испанских атак, а зарождающееся индусское общество — от нападения первобытных арабов-мусульман в VIII в. христианской эры.

Все приведенные выше примеры представляют собой случаи, в которых атакуемая сторона еще пребывала в состоянии роста. Однако мы можем привести столько же случаев, в которых иноземные нападения оказывали временное стимулирующее воздействие на общество уже после того, как это общество пережило надлом вследствие плохого управления им. Классический пример — многократная реакция египетского общества на этот стимул. Египетская реакция возникала вновь и вновь на протяжении двухтысячелетнего периода. Этот продолжительный эпилог египетской истории начался в то время, когда египетское общество уже миновало стадию своего универсального государства и вошло в стадию междуцарствия, которая, как можно было бы ожидать, явилась бы прелюдией к стремительному падению. На этой поздней стадии египетское общество получило стимул к изгнанию гиксосских захватчиков, а долгое время спустя — к отражению последующих вспышек энергии «народов моря», ассирийцев и Ахеменидов. Последним же из всех был стимул, вызвавший упорное и успешное сопротивление процессу эллинизации, которому Египет подвергся со стороны Птолемеев [539] .