Шрифт:
Суд приговорил к расстрелу. Ввиду несовершеннолетия осужденного казнь заменили тюрьмой.
Тюрьма укрепила волю Петера. Выйдя из застенка, он с новой энергией окунулся в партийные дела. Перебирается в Ригу, вступает в профсоюз металлистов, устраивается слесарем на один из заводов, по вечерам посещает курсы экономических наук. А главное: революционная работа — организационная и пропагандистская. Он — член Рижского партийного комитета. Руководит стачками металлистов. За короткое время он участвовал в семи стачках. Петер пользуется огромным доверием товарищей. Иногда ему поручают ликвидацию провокаторов. Провокаторы трепещут при одном упоминании его имени. Он непреклонен, беспощаден к врагам.
В Риге, в конспиративной квартире на Романовской улице, прозванной «провинциальной коммуной», кроме рижан также останавливались и приезжие из провинции боевики-милиционеры. Здесь же обсуждался вопрос, кого из объявившихся провокаторов нужно убрать, кого наказать и т. д. Намечались исполнители заданий. Лично Петеру вместе с другими товарищами пришлось раза три выезжать в провинцию исполнять подобные задания…
Провокаторы отомстили: в декабре 1911 года Кюзис арестован. За принадлежность к партии большевиков он был осужден на вечное поселение в Иркутскую губернию.
Сибирская стужа, звон кандалов. Двадцатилетний Петер замыслил побег. Его не остановили ни пятидесятиградусные морозы, ни глухое бездорожье, ни пули стражников. Помогли товарищи: снабдили документами, продуктами.
В Риге появляется высокий, стройный молодой человек. Это Ян Карлович Берзин. Нет больше Петера Яновича Кюзиса. Смертный приговор, пять лет тюрьмы и ссылки — все это осталось позади. Зажили раны, но шрамы остались. Да появилась ранняя седина в волосах.
Время беспокойное: война. Старые явки утеряны. Лучше бы совсем не появляться ему в Риге… Его схватили во время облавы, надели солдатскую форму и сразу же отправили на фронт. А как же революционная работа? Ведь смысл жизни в ней одной… Берзин бежит в Петроград. Снова слесарит, переходит с завода на завод. Устанавливает связь с партийной организацией. Он — непременный член стачечных комитетов, руководит уличными боями рабочих с жандармами и казаками. У него уже есть опыт в таких делах…
Что еще знал Дзержинский о Берзине?
Когда летом 1918 года белогвардейцы и эсеры подняли в Ярославле мятеж, партия послала туда Берзина. Он повел красноармейские части на штурм. Контрреволюция была раздавлена. Он хорошо знал психологию масс, так как всегда находился в гуще их. Свою жизнь рассматривал как служение революции. Но было еще одно качество, которое нравилось «Железному Феликсу»: хладнокровие. Берзин был из тех, кто не раз спокойно смотрел смерти в глаза. Он умел подавлять в себе страх, жалость, личные мотивы — все то, что ослабляет волю в ответственные моменты. В его скульптурной осанке чувствовалась твердая солидность уравновешенного человека. Он обладал также огромной памятью на лица, на события, никогда ничего не записывал. Среди красноармейцев Берзин пользовался большой любовью. Его знали, К нему шли за советом.
Затем, уже в Москве, началась чекистская работа под руководством Феликса Эдмундовича. Общение с «Железным Феликсом» много дало Берзину. Все, кто хоть раз встречался с Дзержинским, испытывали на себе силу его обаяния, получали эмоциональный заряд на всю жизнь. Ян Карлович учился у Дзержинского умению подчинять своей воле обстоятельства, как бы сложны и запутаны они ни были. Работа чекиста — сложное, тонкое искусство. Оно не обходится без психологического расчета. Иногда важнее победить противника не силой, а в психологическом поединке. Дзержинский дал образцы такого подхода к вопросу. Теперь Ян Карлович учился психологическому анализу применительно к отдельной личности, и это вскоре ему пригодилось.
Именно Дзержинский выдвинул Яна Карловича Берзина в апреле 1921 года на работу в советскую военную разведку.
Берзин принял сложное, тонкое хозяйство, требующее совершенных знаний в области международной политики, международных отношений. Знания не падают готовыми с неба: Ян Карлович усиленно посещает Пролетарский университет и Социалистическую академию общественных наук. Через три года он стал во главе советской военной разведки.
Ян Карлович никогда не замыкался в кругу своих служебных обязанностей, как бы сложны они ни были. Он знал: коммунист, оторвавшийся от масс, утрачивает качества коммуниста, превращается в обывателя. Большая политическая активность была ему присуща с самого начала революционной работы. Он никогда не чувствовал себя кустарем-одиночкой, этаким «специалистом-всезнайкой».
Однажды на вопрос: «Успевает ли товарищ Берзин при той громадной работе, которую он ведет, повышать свой политический уровень?» он ответил так:
«Сама работа, которую я исполняю, заставляет повышать свой политический уровень. Что же касается международной обстановки, то могу заявить: разбираюсь в ней, поскольку это вопросы нашей непосредственной работы. Не чувствую себя оторванным и от внутреннего социалистического строительства, поскольку через мою партийную работу я связан с массами. Будучи членом РКК часто выезжаю на предприятия».
Особенно любил он бывать у металлистов, так как всегда в душе считал себя рабочим-металлистом и всегда помнил, что с 1909 по 1917 год состоял в профсоюзе металлистов. Во всех анкетах он так и писал: «Металлист-профессионал». Он гордился своей принадлежностью к рабочему классу — это было то горнило, где он закалился.
Его связь с Дзержинским была прочной и продолжалась до самой смерти «Железного Феликса».
Берзин стоял у гроба своего друга и учителя, а рядом с Яном Карловичем в таком же скорбном молчании стоял тридцатилетний ученый-социолог Рихард Зорге, которому суждено было прославить профессию советского военного разведчика на весь мир…