– Ну её на хер с её розами. Это она мне напоследок, гадюка. Я вам точно говорю. Я её знаю.

Взял один цветок, посмотрел на него как Ленин на буржуазию, бросил в стенку, посмотрел на незажжённые свечи, на окно, за которым поджидало холодное шампанское, на пару бокалов, примостившихся на тумбочке.

– Красиво, чёрт побери. Красиво!! Развожусь красиво! Шампанского! Всем шампанского!

– Ну и правильно! – отозвался кто-то из толпы.

Проснулся Сеня оттого, что какой-то вражина набросил ему куртку на голову и начал душить. Сеня резко рубанул правой рукой над головой, но рука, разрубив пустоту, больно врезалась в пол. От боли Сеня проснулся ещё больше. Схватив левой рукой куртку, он сорвал её с головы. Никого. Над головой потолок, обитый свежей фанерой и комариный рой. Во рту ночевал кавалерийский отряд с лошадьми. Спина затекла от лежания на полу. Сеня с трудом сел, отбросив куртку. Скорее всего, во сне он натянул её на голову, спасаясь от комаров. Да, хорошо погудели. Голова и сейчас гулом гудит. Весь организм вибрирует. Бригада строила балки [146] на перевалке, потом прилетала «шестёрка» – вертолёт Ми-6, цепляла балок на подвеску и уносила в голубую бесконечность. Уже несколько штук скопилось, а вертушки все нет. Вот и отметили сдачу очередного объекта. А потом все ушли, а Сеню забыли на объекте. Алконавты. Насосы! Дверь прикрыли и свинтили!

Сеня попытался рывком встать, но с первого раза не получилось. Земля плавно покачивалась, равновесие осталось грамм шестьсот тому. Сеня встал на колени, кряхтя, приподнялся. Ох и качает! Надо меньше пить… Подошёл к двери, потянул на себя…

Интересно, сколько в критических ситуациях организм может выработать адреналина в долю секунды? Или он где-то в организме хранится, а потом сразу впрыскивается?

Под Сеней, метрах в трёхстах ниже носков его сапог, медленно проплывал Золотой хребет. На северных склонах, по распадкам лежали белые снежники, извивалась причудливо какая-то речка, вдали, между хребтом и морем, поблёскивали зеркальца озёр. Балок висел на внешней подвеске под брюхом «шестёрки». Вот почему так качает землю, вот что за гул.

Сеня едва успел расставить руки и не вывалиться из балка. К счастью, на Севере двери всегда делают открывающимися внутрь. Иначе после пурги, когда балок занесёт снегом, можно из него и не выбраться. Сеня захлопнул дверь и, встав на четвереньки, как-то боком отбежал к противоположной стене. Балок от этих перемещений раскачало ещё сильней, и Сеня вспомнил, как пару недель тому с перевалки на подвеске у «восьмёрки» отправляли погрузчик. Не успела «восьмёрка» набрать и полсотни метров высоты, как подвеску сильно раскачало и погрузчик камнем полетел вниз. Там, в вертушке, нажали на кнопочку пальчиком в белой перчатке и сбросили груз.

Сеня плашмя распластался на полу и замер. Теперь вся надежда на летунов. Если не сбросят, напою весь экипаж. Неделю поить буду. Нет! Сам пить брошу. Все, завязал! Гад буду, завязал. Только не бросайте! Даже пива в рот не возьму!

Но экипаж попался опытный, на «шестёрках» Полярнинского отряда летали асы, раскачивание утихло. Сене очень хотелось пить, в трёх шагах в углу стояло ведро с грязноватой водой, из которого торчало два топорища. Несколько минут Сеня боролся с боязнью опять раскачать подвеску, потом медленно пополз к ведру. Пронесло, не раскачивает. Постукивая зубами о край ведра напился. Потихоньку сползал к куртке, трясущимися руками достал «Беломор», закурил, ломая спички. После первой затяжки слегка закружилась голова, после третьей унялась дрожь в пальцах.

Пилоты Полярнинского отряда были не только асами. Они к тому же были трудягами и аристократами себя не считали. Поэтому, прилетев на перевалку и не найдя там никого, зацепили сами крайний балок и пошли выполнять полётное задание. А, положив балок в точке назначения, подсели рядом. Вытащить стропы. И обомлели, увидев, как открывается дверь балка и на землю вываливается мужик с «Беломориной» в зубах, ведром с водой и двумя топорами в одной руке и курткой в другой.

Не знаю, поил ли Сеня экипаж. Сам он не просыхал дней десять.

Виталика Грозновского, лейтёху, командира электриков комплекса, безмятежно пускающего слюни во сне, бесцеремонно растолкали, в лицах передали гнев командира ДИС-а и настоятельно посоветовали рулить к месту происшествия.

Голова после вчерашнего варила на малом огне. От сочного запаха бензина в УАЗике стало подташнивать. Нарушая все правила движения наземного транспорта, машина пересекла пустую трассу по диагонали, штурмовала грязные осевшие сугробы на обочине и запрыгала по грунту, срезая путь. Стало совсем плохо. Лейтенант, сжав зубы, принялся лихорадочно шарить в темноте, отыскивая ручку, чтобы открыть окно. Совсем скоро его озарило, что в этой развалюхе добраться до воздуха можно, только разбив стекло. Похлопав водилу по плечу, показал жестами остановиться, но было поздно…

Облегчив душу, лейтенант попросил ехать обратно. Чистого комплекта формы в наличии не оказалось. Соседи, несмотря на громовые удары по двери, не просыпались. Одевшись в очаровательную комбинацию из выходных джинсов индийского производства и весёленького свитера с надписью «Регата-80», напялил фуражку и вновь спустился к авто. По мере приближения к хмурому, почти без окон, зданию, Виталиком овладевало чувство вины и тревоги. Он догадывался, зачем его подняли среди ночи. Скорее всего, опять был сбой с питанием. Таинственные происшествия с падением напряжения по ночам продолжались уже три недели и доставляли технарям непроходящую головную боль. Особо деликатное оборудование противно мелькало индикаторами, несмотря на безотказное включение аварийного источника, и обнулялось, надёжно похоронив результаты работы за целый день.