– Бонжур, Базиль, – поздоровались мы с околоточным. – Давай, начинай исповедоваться, а мы решим, какую экзекуцию тебе назначить за твоё халатное отношение к службе. Ведь это уже второй случай на твоём участке?

– Переведусь. В УВО [112] уйду, – заскулил грешник. – Но прежде найду эту мразь и своими руками яйца оторву. Значит, здесь так же, как и в первых двух случаях. Глаз положил у школы, довёл до дома, дождался, пока ребёнок вставит ключ в замочную скважину, зажал рот и втолкнул в квартиру. Только в данном случае ребёнку повезло.

– Это чем же? – удивился я.

– Во–первых, здесь 132. [113] Изнасилования не было, а лишь орально попользовал.

– А во-вторых?

– А во-вторых, повезло с потерпевшей.

– Слушай, Залупенко, – тихо прошипел Костя, – ты чего сегодня ересь несёшь? Ты думаешь, что говоришь? У ребёнка горе, а ты…

– В том-то и дело, что горе, – остановил он гневную речь Павлова. – А ей хоть бы хны. Понимаете, в тех случаях девочки были психически здоровы и понимали, что с ними происходит. У нас ведь до сих пор не было ни фоторобота, ни биологии преступника.

– Ну?

– Ребёнок этот учится в спецшколе, – Вася покрутил пальцем у виска, – и сегодняшнее приключение восприняла, как игру. Мало того, что подробно описала педофила, указала на отсутствие большого пальца на правой руке, так ещё и сперму случайно умудрилась на пол сплюнуть и это притом, что подонок заставил её зубы почистить и рот прополоскать.

– Так она не в больнице?

– Нет. В комнате сидит, в куклы играет и мультики смотрит.

Мы переглянулись. В тех случаях мы с детишками смогли переговорить только в больнице на следующий день. Да и то безрезультатно.

– А «Скорая» для кого?

– Мать её откачивают. Ведь если бы эта гнида золотые цацки её матери не захватил, то мы бы об этом случае и не узнали. Оно ведь как получилось? Сделав своё грязное дело, он прихватил с собой лежащие на комоде цепочки и колечки. А девочка, зная, что мать подумает на неё, позвонила той на работу и…, В общем, сами идите и поговорите. А мне ещё территорию отработать у школы надо.

– Костя, вызывай следственно-оперативную и сделай поэтажный, – сказал я и направился в подъезд.

Девочка, действительно, чувствовала себя хорошо, чего нельзя сказать о её матери. Произошедшее с единственным ребёнком она приняла близко к сердцу. Благодаря врачам через полчаса родительница смогла внятно ответить на все наши вопросы и обрисовать похищенные ювелирные изделия, а через час они с дочерью направилась к нам в отдел для составления композиционного портрета. Таким образом, к концу дня мы располагали хоть каким-то полезным материалом, о чём можно было смело, без страха за своё здоровье докладывать Папе Дорсету. С большим трудом удалось развести шефа на выделение нам дополнительных сил для «выпаса» возле школ района. Привлекли курсантов из средней и высшей школ милиции, раскинули агентурные сети, отработали всех ранее привлекавшихся за аналогичные преступления извращенцев. Безрезультатно. Над головой шефа сгущались тучи. Над нами – все «прелести» гнева подполковника Бабкина. Масло в огонь подлил пятничный «выход» нашего педофила. В понедельник нас дёрнули на заслушивание в ГУВД. Имели жёстко, но справедливо. Орали, но называли по имени и отчеству. Давали указания и определяли сроки. Мы кивали и тупо смотрели на свои ботинки, всем своим видом показывая, что осознаем, понимаем, исправимся. Каких бы мы не корчили из себя героев-по#уистов, а всё равно предательски вспотели.

В конторе с докладом нас ждал Папа Дорсет, который в менее корректной форме поставил перед нами задачи и отправил топтать территорию. При этом забил последний гвоздь в крышку гроба, заявив, что без маньяка в наручниках наш дуэт ему не интересен.

– Если наш Папа и дальше будет так переживать за дело, то до новогодних праздников он вряд ли доживёт, – сказал Костя, прикрывая дверь кабинета шефа. – Саня, давай за моим Андрюшкой в школу заскочим, а то тёща сегодня его забрать не сможет.

Возле школы нас уже ждал Костин сынишка со своим корешем. Они бурно обсуждали какую-то тему, активно жестикулируя руками.

– Эй, цветы нашей жизни, – позвал Костя из машины детей. – Пулей в машину. Обед стынет.

Друзья, весело подхватив рюкзачки, запрыгнули в машину.

– Здрасьте, дядь Саш, – громко поприветствовал меня Павлов-младший.

– Здорово, разбойник! Как дела?

– Нормально.

В этот же момент от резкого торможения я впечатался головой в торпеду.

– Ты чего творишь? – заорал я на друга, – дорога пустая!

– Смотри, – указал мне пальцем в сторону школьного забора Костя, у которого в десятке метров от нас стояла точная копия с нашего фоторобота.

– Что?

– Рыжий, очки, зелёная кофта.

– Жаль руки в карманах, а так похож.

– Точно, он! – сделал преждевременный вывод Павлов.

– Сейчас проверим, – сказал я и вышел из машины.

Походкой не слишком трезвого человека с «нарисованным» на лице похмельем и с сигаретой в зубах я подошёл к субъекту.

– Братан, зажигалка есть?