Титов в батальоне был один. Правда, имел помощника — Константина Юрьева во взводе управления части. В разное время батальон имел разное подчинение. В сорок четвертом отдельная часть под командованием майора Тращенко Тимофея Спиридоновича подчинялась штабу 21-го гвардейского стрелкового корпуса, которым командовал генерал-лейтенант Петр Иванович Фоменко. Корпус входил в состав 4-й гвардейской армии под командованием генерал-лейтенанта Ивана Васильевича Галанина. В период Курской битвы он был командующим 70-й армией, состоявшей из пограничников. Начальником штаба армии был генерал-майор К.Н. Деревянко. В 1945 году, он уже генерал-лейтенант, на борту американского линкора «Миссури» в Токийском заливе от имени СССР подписывал Акт о капитуляции Японии; членом Военного совета был полковник Дмитрий Трофимович Шепилов, с 26 августа 1944 года — генерал-майор, уже в хрущевские времена получивший самую длинную фамилию — «И примкнувший к ним Шепилов». (Автор книги был знаком с ним.) Личный состав батальона хорошо проявил себя в боевых действиях. Два человека в батальоне — сержант Цветков и рядовой Ножка — были удостоены звания Героя Советского Союза. Сотни военнослужащих батальона офицеры, сержанты и солдаты были награждены орденами и медалями. Вот в такой части довелось служить старшему лейтенанту Титову. По службе он замыкался на отдел контрразведки СМЕРШ 21-го корпуса, где начальником отдела был подполковник Волгин. В том же сорок четвертом из четырех батальонов 18-го десантного, 48, 247 и 69-го была создана бригада. Начальником отдела СМЕРШ Краснознаменной Дунайской инженерно-саперной бригады стал опытный чекист капитан Антропов. Он, в свою очередь, подчинялся полковнику Базанову — начальнику ОКР 4-й гвардейской армии. Максим Алексеевич Базанов до 1939 года служил в РККА, командиром танкового батальона. С 1939 года стал чекистом, воевал на разных фронтах.

Титов в душе гордился принадлежностью к отряду чекистов. Проникся важностью своей деятельности в батальоне. Ведь каждой воинской части необходимы службы: связь, медицинская служба и контрразведка.

В отличие от других офицеров части все мысли Титова постоянно были только о работе и работе. О тех, кто окружал его. Он часто задумывался о своем противнике. Титов не разбирался в структуре немецких спецслужб, многое в их деятельности ему было неведомо, но он понимал, чувствовал, какой серьезный, мощный противник противостоит его деятельности.

О работе офицера СМЕРШа вскользь сказал Ивановский в своей книге «Записки офицера «СМЕРША» (М.: Центрополиграф, 2007).

«Наблюдение за тем или иным лицом, вызвавшим внимание, начинается с того, что самые первые сведения о нем уже заслуживают внимания. Они называются «зацепкой». Когда по мере поступления информации чувствуется, что «здесь что-то есть» и нужно продолжать работать углубленно, из «зацепки» это переводится в дело-формуляр.

Формуляр — это уже папка, куда кладутся очередные донесения осведомителей. Таким было делопроизводство оперуполномоченного. Азам криминалистики и другим спецпредметам его учили в погранвойсках.

Вся переписка, документы, которые он обязан был пересылать из батальона в вышестоящий отдел (в этом случае это был отдел КР СМЕРШ корпуса), писались от руки, запечатывались в конверт «Секретно» и отправлялись с обычным нарочным, никакой фельдсвязи.

Главный метод его работы — работа с агентурой, с осведомителями. Подбирать их следует среди военнослужащих, которые смогут вам при необходимости сообщить о каких-либо фактах, интересующих СМЕРШ.

Подобрать осведомителей он должен не только среди военнослужащих, но и среди гражданского населения, в том случае, когда есть возможность такого общения. И это оправданно интересами безопасности государства, так принято, такой порядок.

В армии к такой категории военнослужащих, как работники прокуратуры, военного трибунала, особых отделов, отношения складывались недоверчивые. По мнению некоторых, их служебные обязанности не могли вселять добрых чувств. «Было в полку человек десять моей агентуры. Я сам предлагал сотрудничество. Вербовок на основе какого-либо «компромата» у меня не было. Помогали добровольно и бескорыстно. Какого-либо денежного фонда для агентурной работы не было».

«Вообще же «аморальным» поведением (в частности, пьянками) занимался замполит полка, это была его работа. Вела следствие и оформляла дела в трибунал прокуратура. Пленными же занимался разведотдел».

А как с этим обстояло у оперуполномоченного старшего лейтенанта Титова?

В задачи и обязанности оперуполномоченного старшего лейтенанта Виктора Титова входило агентурно-оперативное обслуживание воинской части — отдельного инженерно-саперного батальона. «Мне нужно знать, кто неблагонадежен, где какой настрой, кто чем дышит», — говорил самому себе Титов, старался настроиться на деловой лад и думать о том, как ему действовать.

Говоря языком директив, он должен был участвовать в ряде таких мероприятий: глубокое изучение и агентурная разработка всех лиц, находившихся в окружении или в плену у противника. Изучение и агентурное наблюдение за военнослужащими, уроженцами мест, временно оккупированных противником, особенно если там остались на жительство их ближайшие родственники.

Стремиться к созданию такого агентурного аппарата в части, в ее подразделениях, который исключил бы невозможность выявлять всех лиц, подозрительных по шпионажу, диверсии, террору. Изучение и наблюдение за связями военнослужащих с гражданским населением, имея в виду, что противник использует этот канал для проникновения в военную среду. А розыск предателей, шпионов, задержание дезертиров, разоблачение членовредителей… Работы было непочатый край! Выполнять все это можно было только через агентуру.

«У меня же с этим не густо. Прямо скажем, пусто. А из тех, кто есть, некоторые просто не радуют, огорчают. Например, осведомитель «Ваня». Флегматичный малый, ка-кой-то вялый, вот-вот уснет на ходу. Ну, уж какой уродился! Его беда. А то, что «Ваня» ничего стоящего не сообщил… Сплошной пустырь [20] — это уже моя беда», — говорил себе Титов.

К сотрудничеству «Ваню» привлек оперативный уполномоченный лейтенант Василий Кравцов, которого сменил Титов. «Ваня» — Ванек он и есть, досадовал на осведомителя Титов. Он представил, как проходила вербовка «Вани». «Нужно выявлять врагов, и ты как сознательный комсомолец должен в этом помогать». Кравцов объяснил парню, что он должен был слушать вражеские разговоры, выявлять людей с нездоровыми настроениями, недовольных и враждебных к советской власти. Спросил, согласен ли он. Ну, конечно же, парень, находясь в эйфории патриотизма, с радостью согласился. Кравцов дал ему псевдоним «Ваня». Оговорил условия связи.