— Хорошее место?

— Не жалуюсь, — ответил мальчик. — По магазинам часто ходят богачи. Сапоги у них чистые, а у дам длинные юбки. Кому же захочется пачкать их в грязи да в навозе! А я тут как тут: расчищаю им дорожку. Они и рады.

— Ты работал вечером в прошлую субботу?

— Я всегда работаю, — ответил мальчик.

— Был густой туман.

— Уж мне ли не знать? — с чувством воскликнул Чарли Таббс. — В тот день на улице почти никого и не было. Я уж думал, совсем ничего не заработаю. А холод стоял такой, что я продрог до костей. Только и мечтал съесть горячий пирог. На Пикадилли-Серкус торгуют пирогами с лотка. Я все время об этих пирогах думал.

— А что потом? Значит, сгустился туман, и ты ходил по Пикадилли, надеясь встретить пешеходов…

— Я услышал голоса, женские голоса. По выговору догадался, что они — настоящие леди. Я подошел ближе, потому что леди особенно не любят переходить улицу по грязи. Особенно такую улицу, как Пикадилли, где много экипажей и повозок… Трудно перейти дорогу, не наступив в…

— Да, да, Таббс! Ты слышал, о чем говорили те леди?

— Да, — ответил Таббс и замолчал, выжидательно глядя на меня.

— Продолжай, — велел я.

— А сколько дадите? — осведомился испорченный мальчишка.

— Получишь в ухо, если будешь нахальничать, — отрезал я. — А может, я велю констеблю Биддлу посадить тебя за решетку, пока ты не научишься себя вести!

Мои слова нисколько не смутили Таббса.

— Я и сейчас мог ходить по Пикадилли, подметать улицу и зарабатывать деньги. А я неизвестно сколько сижу здесь. — Он кивнул в сторону приемной.

— Тебя накормили. Итак, Таббс, что говорили те две дамы?

Таббс решил, что лучше поделиться сведениями, а о вознаграждении поговорить потом.

— Одна из них говорила, что им лучше поехать домой. А вторая сказала… — Таббс вздохнул и очень похоже передразнил женский голос: «Но ведь мы так близко!»

— Что у нее был за голос? — спросил я. — Нет, не передразнивай! Просто опиши, как она говорила. Тихо, громко? Каким был ее голос — встревоженным, испуганным?

— Она говорила очень тихо, я еле разобрал, — ответил Таббс, — и как-то чудно. По-моему, она не из Лондона. Уж как говорят лондонцы, я знаю. А та дама была иностранка. Она говорила, как старый Мартини, который торгует кофе с лотка на Олд-Бонд-стрит.

Благослови Боже лондонских беспризорников и их острый слух! Они ничего не упускают. Одной из дам определенно была Аллегра Бенедикт, которая не утратила итальянского акцента! «Но ведь мы так близко!» Близко к чему? К галерее Бенедикта?

— Продолжай, — велел я.

— Вторая женщина, — продолжал Таббс, — принялась жаловаться на туман и сказала, мол, все безнадежно. Но та со странным выговором сказала, что они смогут туда добраться. «Мы совсем близко, — все повторяла она. — И он будет ждать!»

Я чуть не свалился со стула, но постарался скрыть свои эмоции от Таббса. Мне не хотелось, чтобы он начал выдумывать.

— Чарли, ты уверен, что она так сказала?

— А как же! — ответил мальчишка. — Я тогда стоял совсем рядом с ней, хотя она меня не видела. Туман стал очень густым. «Но мы не можем даже перейти дорогу», — сказала первая женщина. И тут вышел я, понимаете? «Хотите перейти на ту сторону? Я вас переведу!» — говорю. Она так взвизгнула, ведь она не знала, что я рядом. Потом та, что чудно говорила, воскликнула: «Да, да, Изабелла! Мальчик переведет нас на ту сторону, а уж оттуда мы найдем дорогу». Я и перевел их, и вымел для них широкую дорожку. Первая дама дала мне шестипенсовик. Я сразу побежал и купил себе пирог.

— А что вторая, с чудным выговором?

Таббс пожал плечами:

— Насчет ее не знаю. Она скрылась в тумане. По-моему, она спешила.

— Почему ты так считаешь?

— Она все время нервничала. Та, первая, беспокоилась. А вторая, которая говорила как иностранка, вела себя как кошка на раскаленной крыше.

Я дал Таббсу шиллинг, который он попробовал на зуб, желая убедиться, что монета не фальшивая. Потом я отвел его назад, к Биддлу, усадил и попросил повторить все снова, в точности так, как он говорил мне.

— Констебль запишет твой рассказ и прочтет тебе, — объяснил я. — Если ты будешь согласен с тем, что все записано верно с твоих слов, то поставишь внизу значок. Понимаешь?

— А мне дадут за это еще шесть пенсов? — с надеждой спросил Таббс.

— Нет, не дадут. Если все сделаешь как надо, может быть, тебе нальют чаю.

Биддл бросил на меня укоризненный взгляд.

— Она приехала на тайную встречу, на свидание с любовником! — говорил я Данну через несколько минут. — Гогов поставить фунт против пенни. Миссис Бенедикт и мисс Марчвуд спешили вовсе не в галерею. Они шли в парк, к тому дубу. Точнее, там, под дубом, Аллегра Бенедикт собиралась с кем-то встретиться. Изабелла Марчвуд должна была ждать ее на Пикадилли, может быть, стоять у калитки, ведущей в парк, а может быть, прогуливаться вдоль ограды, пока Аллегра не вернется. Теперь становится понятно, почему мисс Марчвуд так путается со временем. Ей пришлось долго ждать, пока ее хозяйка вернется. Но Аллегра так и не вернулась. Наконец прошло столько времени, что Марчвуд поняла: с ее хозяйкой что-то случилось. Возможно, она даже пробовала разыскать ее в парке, но в тумане это было невозможно. Понятно, что в галерею она прибежала вне себя, о чем говорит Ангелис. Она не только потеряла миссис Бенедикт, но и должна была как-то объяснить, почему ее все время не было рядом с хозяйкой… Теперь также понятно, почему Чарли Таббс сказал, что женщина с иностранным акцентом вела себя «как кошка на раскаленной крыше». Она боялась опоздать, потому что кто-то ее ждал. И вот почему так важно то, что сказал Гарри Барнс.