Чернобыль

В ночь с 25 на 26 апреля 1986 года (в 1.23) произошел взрыв на четвертом блоке Чернобыльской атомной электростанции. За ним сразу же последовал второй взрыв. По свидетельству очевидцев, над блоком взлетели горящие куски кровли. Часть из них упала на крышу машинного зала. Мгновенно сработала система тревоги номер 3 – максимальной, которая требовала особой мобилизации всех пожарных частей. Прошло всего несколько минут, когда к станции примчалась машина с пожарным караулом, которым руководил лейтенант внутренней службы Владимир Правик. Еще через считанные минуты прибыли пожарные во главе с лейтенантом внутренней службы Виктором Кибенком.

К этому времени пожаром был охвачен четвертый энергоблок и кровля машинного отделения. В 1.46 на место пожара прибыл начальник ВПЧ-2 майор внутренней службы Леонид Телятников. Так начиналась Чернобыльская катастрофа, ставшая первой крупномасштабной радиационной аварией в истории мировой атомной энергетики, вызвавшая тревогу во всем мире.

Тепловой взрыв повлек за собой гибель работников станции, привел к радиационному облучению значительного количества людей, загрязнению большой территории страны. Благодаря героической стойкости людей, пожар на атомной станции удалось локализовать, а затем и ликвидировать.

О Чернобыльской катастрофе написаны сотни книг и репортажей. Вначале замалчиваемая, она теперь стала едва ли не самым изученным из трагических событий. Кажется, что и добавить к сказанному уже нечего. Посмотрим же теперь на эту трагедию глазами прокуроров.

Прокуроры и следователи Украины, Белоруссии, некоторых других регионов, работники Прокуратуры Союза ССР конечно же не остались в стороне от страшной трагедии. Многие из них честно исполняли свой долг в экстремальных условиях.

Рассказывает прокурор Припяти Д. С. Полищук:

«25 апреля. Была пятница – приемный день. Мы в прокуратуре сидели допоздна. С разными пришли люди вопросами: один жаловался на невыплату премии, другой – на необоснованное наказание. Мать-одиночка пришла с заявлением, что ей не выдают пособие… Принимали, кроме меня, помощник прокурора П. А. Поповский и старший следователь И. П. Елфимов, самый опытный наш юрист. Разошлись по домам, намечая прийти завтра, в субботу…

26 апреля. Проснулся от звонка в дверь. Открыв ее, увидел знакомого работника милиции, который торопливо сообщил об аварии на атомной станции. Быстро оделся и поехал на станцию. Над четвертым блоком угасало пламя. Начальник горотдела милиции В. Кучеренко, которого я встретил, сказал, что беда большая, но пожарные работают отлично. Решив выяснить, отчего произошло загорание, я направился к месту происшествия. На станции были уже и мои помощники П. Поповский и И. Елфимов. Сведения были отрывочные и разноречивые. Я продолжал беседовать с людьми, а Кучеренко уехал проверять посты. В полпятого утра в Припятский горисполком приехали из Киева прокурор области Ю. Антоненко, его заместитель В. Даниленко и старший следователь областной прокуратуры С. Янковский».

26 апреля 1986 года, днем, в аэропорт Жуляны прилетела Правительственная комиссия, в составе которой были министр атомной энергетики СССР В. Майорец, первый заместитель министра здравоохранения СССР Е. Воробьев и другие специалисты. С ними по поручению Генерального прокурора СССР А. М. Рекункова прибыли заместитель Генерального прокурора О. В. Сорока, возглавлявший тогда Главное следственное управление Прокуратуры СССР, и заместитель начальника этого управления В. И. Ненашев. Из аэропорта все сразу же вылетели в Припять.

Вот свидетельство одного их активных участников (со стороны прокуратуры) ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, в то время заместителя, а впоследствии прокурора Украины М. А. Потебенько, о первых днях после трагедии:

«Обстановка в Чернобыле была неспокойная, для этого были основания: постоянно поступала информация относительно повышения радиации на четвертом блоке станции, в самой Припяти. Это подтвердил Е. Легасов во время разговора с О. Сорокой, который он вел в моем присутствии. Понимая, что вопрос относительно отселения людей из Припяти может возникнуть в любое время, и город будет закрыт, мной, О. Сорокой, Ю. Антоненко и В. Даниленко делалось все для того, чтобы полностью провести необходимую работу, которая бы в дальнейшем исключила необходимость возвращения прокурорско-следственных работников. Поэтому на каждую возникшую деталь представители нашей службы реагировали немедленно, и решение принималось оперативно. Мы понимали, что дело с начала до конца придется расследовать прокуратуре…»

Вновь слово прокурору Припяти Д. С. Полищуку:

«27 апреля. В этот день я опять побывал на станции, беседовал с людьми, которые были заняты в ночной смене на всех четырех блоках. В больнице встречался с пожарными, часть из которых отправлялась на излечение в Москву. Прокурорская группа работала напряженно, без отдыха, почти круглосуточно. Входящие в ее состав люди выезжали на станцию, где беседовали с руководством АЭС, встречались с очевидцами аварии, инженерно-техническим персоналом, изучали показания, имеющие прямое отношение к взрыву на четвертом блоке. Вместе с В. Даниленко и С. Янковским я вел допросы в больнице. Условий для работы не было. Сами больные неохотно давали показания, тем более в присутствии других.

28 апреля. Особое внимание – документам, которые удалось собрать весьма и весьма нелегко. Снова беседы с очевидцами. В разговорах попадаются интересные подробности, детали. То, что было туманно в первые часы аварии, начинает понемногу проясняться. После обеда – снова с участниками ликвидации пожара. Вместе с Елфимовым и Поповским окончательно упаковали все, что надо было забрать из прокуратуры».

Работники Чернобыльской районной прокуратуры самоотверженно работали до полной эвакуации.