– Достать его будет трудно. – Олег взглянул на возбужденного Чужинова. – Разве что когда с крыши спрыгнем – на ходу подхватить.

– Да какой там «трудно»! Шумнешь, если что, я быстро.

Видел Глеб в доме телескопическое удилище. Вероятно, хозяин помимо охоты любил еще и на утренней зорьке с удочкой посидеть.

На накладках револьверной рукоятки явственно виднелись следы зубов твари. И сам он был испачкан в крови. Чтобы от нее избавиться, пришлось пожертвовать частью воды, которой и без того оставалось не так много: после того, как в потолке образовалось отверстие, почти бутылка ушла на то, чтобы умыться, – пыль на потные тела ложилась, как на клей.

Судя по тому, что все каморы барабана оказались заряженными, а канал ствола в смазке, выстрелить из него прежнему владельцу не удалось ни разу. Чужинов разрядил револьвер, пощелкал курком, чтобы убедиться – самовзвод. Хотя для этого достаточно было взглянуть на год выпуска, выбитый на рамке, – 1935. Что в общем-то радовало: выпущен наган не в годы войны, когда двенадцатилетние мальчишки, простаивая за токарными станками по три смены подряд, вынуждены были начать курить, чтобы не уснуть на рабочем месте. План с них требовали, невзирая на возраст, ну и качество могло быть соответственным.

– Олег, тебе футбол интересен?

– Да не так чтобы очень. Я больше волейбол люблю. А к чему ты? – Гуров не выглядел удивленным, вероятно, привыкнув к тому, что его спутник в любой момент может задать неожиданный вопрос.

– Да так, в голову пришло, – туманно пояснил Глеб.

Будь револьвер на несколько лет старше, он вполне мог бы выйти из рук Льва Яшина, тоже вставшего за станок во время войны именно в двенадцатилетнем возрасте. Или он что-то другое точил?

«Семь патронов, и им, возможно, больше века, – рассматривал их Чужинов, лежащих в ряд на ладони. – Утешает одно: револьвер – не пистолет, и при осечке достаточно нажать на крючок еще раз. Вот только будет ли на это время? Ну а убойность… На вооружение эти револьверы принимали в то время, когда едва ли не превалирующей силой во всех армиях мира являлась кавалерия, и задача перед ними ставилась – остановить лошадь, причем с полсотни шагов. И какими бы большими твари ни были, все-таки до лошадей им далеко».

– Это наган?

– Наган, Олег, наган.

«Причем нормальный, не какой-нибудь там «командирский», с укороченными рукояткой и стволом. И как хорошо, что он не попался в руки тем, кто укоротил бы ему и то, и другое, покрыл никелем и отправил на стену, под стекло».

– Дай подержать. – Олег вскинул револьвер, прицеливаясь куда-то вдаль, повел стволом вправо-влево… – Ручка тонковата, – сообщил он, возвращая оружие Чужинову. – Интересно, как он тут оказался?

– Что бы ты хотел… такая война через эти места прокатилась.

Глеб понял вопрос правильно: Гурова интересовало совсем не то, откуда револьвер появился у крыльца. С этим как раз все ясно: человек пытался защитить свою семью, ну а дальше, судя по оставшимся следам, случилось страшное.

– Кстати, молодец, что заметил, – с чувством поблагодарил Олега Глеб. – Так бы и остался он лежать, если бы не ты.

Олег, вместо того чтобы каким-то образом отреагировать на неожиданную похвалу, сказал:

– Глеб, и все-таки я одну тварину засек. Далековато, правда, почти у церкви.

Саму церковь от них скрывали кроны тополей, здание детсада, и был виден только верх купола-луковки да острый шпиль с крестом.

– Точно засек, глазастый ты наш? Ну тогда показывай.

– Смотри сбоку от пристройки, в тени прячется. Видишь?

Вначале она показалась Чужинову дохлой. Но нет, через оптику было видно, как время от времени ее сотрясает дрожь, а тело сплошь покрыто красными полосками, вероятно, от лопнувшей во многих местах шкуры. Вот она встала на ноги, осторожно выглянула за угол, причем Глеб мог поклясться, готовая в любой момент отпрянуть назад.

– Дай-ка мне твой ствол. – После секундного раздумья он протянул Гурову бинокль.

Расстояние до твари навскидку было метров около трехсот, что по силам и его автомату, но к нему оставалось всего десять патронов, и каждый из них жалко отдельно.

– А если другие подтянутся?

– А ты на всякий случай водички попей. – Чужинов, пристроив рюкзак на гребне крыши, прилег и положил на него карабин.

– Я лучше корректировать буду: правее, левее или там чуть ниже, – заявил Гуров, прижав бинокль к глазам.

Тварь, приняв пулю, не подпрыгнула на месте, не метнулась в сторону, нет. Сделав несколько шагов, на вид самых обычных, как будто бы ничего и не произошло, она внезапно завалилась на бок и застыла.

– Респект тебе, Глеб. Ловко ты ее, я бы даже сказал – мастерски, – заявил Гуров через некоторое время, убедившись, что тварь точно уже не оживет.

Чужинов усмехнулся, много ли тут мастерства. Вот когда за двое суток удается поспать в общей сложности часов пять-шесть, да после многокилометровой пробежки, когда на тебе снаряги килограммов сорок, к тому же можно словить ответную пулю и времени всего несколько мгновений, вот тогда – да.