– Я бы не стал говорить так радикально. Полагаю, что в будущем, когда экономика Конфедерации обанкротится из-за этих заимствований и прочих непонятных шагов, мы сможем с ними договориться. Но это вопрос даже не ближайших десяти лет. А война продолжается. И, если честно, я не уверен – есть ли у нас такой срок.

– Мы пока сидим тихо, – пожал плечами Петен. – Вряд ли Конфедерации в условиях войны с Великобританией и США захочется влезать еще в одну заварушку. Да, серьезной военной силы мы не представляем, но они вполне смогут завязнуть в этих боях. Особенно, если основные наши войска смогут отойти к Пиренеям.

– На что вы надеетесь? – Улыбнулся Франко. – Совокупный флот Германии и России достаточно мощный, чтобы не только утопить все, чем мы попытаемся воспрепятствовать десанту.

– Хорошо, – не дав другу развивать скользкую тему, перебил его Муссолини. – Что вы предлагаете?

– Как вы понимаете, ни полноценный союз с Конфедерацией, ни вхождение в Вашингтонскую коалицию нам не выгодны.

– Но американцы далеко, а конфедераты – близко, – пожал плечами Муссолини.

– И вы полагаете, это оправдает наше предательство правого дела?

– Послушайте, Филипп, – грустно улыбнулся Бенито. – Вы разве стремитесь героически умереть? Я вот ставлю интересы своего народа выше идей и амбиций. Вступление в войну нашего триумвирата на стороне Вашингтонской коалиции может привести только к одному – нас разобьют. Причем страшно и весьма скоро.

– И поэтому вы хотите войти в союз с Конфедерацией и воевать с Вашингтонской коалицией? – Раздраженно спросил Петен.

– Отнюдь, – ответил за него Франко. – Я считаю, что мы должны предложить им услуги посредника. Наше военно-политическое объединение достаточно слабо, чтобы представлять угрозу само по себе и, по большому счету, что Конфедерация, что Вашингтонская коалиция опасаются не столько нас, сколько перехода наших государств в стан их противников.

– Вы бы на их месте нам поверили? – Усмехнулся Петен. – Не посчитали, что мы тянем время?

– А если бы и так, то что с того? – Невозмутимо переспросил Франко. – Конфедерации сейчас нужно решать проблемы с Великобританией, битва за которую уже во всю разгорелась в воздухе. Да и их интересы на Тихом океане весьма существенны. Например, тот же десант на Аляске. Он ведь, насколько я знаю, закрепился и окапывается, готовя плацдарм для дальнейшего наступления. Кроме того, контроль за Суэцким каналом, который они установили, позволяет начать борьбу за британские колонии в Африке. Да и земли иллюзорной Независимой Франции, возглавляемой генералом де Голлем, тоже лакомый кусочек.

– Как и наши Марокко, Тунис, Алжир и Эфиопия, – отметил Муссолини.

– Эфиопия приносит вам какие-то дивиденды? – Удивленно переспросил Франко.

– Но это дело принципа!

– То есть, ради идеи, вы готовы вступать в самоубийственный вооруженный конфликт с заведомо более сильным противником? Эфиопия ведь дыра в вашем бюджете, который и без того страдает. Да чего уж там – вы до сих пор даже армию свою новым стрелковым вооружением перевооружить не можете. Впрочем, как и мы.

– Вы правы, денег Эфиопия высасывает из нас изрядно… – грустно отметил Муссолини. – Но мы не можем взять и отказаться от нее просто так.

– Если вопрос только в том, как это все оформить, то мы можем использовать это обстоятельство как пример наших нейтральных намерений. Сейчас в этой глухой колонии продолжают действовать партизаны. Мы с Анри Филиппом можем выступить с инициативой мирного урегулирование этого конфликта, так как война зашла в тупик и нужно начинать переговорный процесс. Одновременно с этим поговорить с Москвой на тему нашего статуса, намекнув, что мы собрались отпускать Эфиопию в свободное плавание. – Франко чуть заметно улыбнулся. – Я уверен, что Конфедерации сейчас не до войны с нами. Они, безусловно, пойдут на нее, если мы станем угрозой для них. Но если будет шанс, то они постараются избежать лишних боевых столкновений. Как минимум в ближайшие пару лет. Особенно в свете того, что Вашингтонская коалиция смогла накрутить хвосты бандитам на Балканах и после завершения британской кампании, Конфедерации завязнет в весьма затяжных боях с партизанами. А это – не дешево и не быстро.

– Вы полагаете, что Москва вторгнется на Балканы?

– Сложно сказать, как это будет выглядеть, – пожал плечами Франко. – Полагаю, что очень похоже на Турцию, которая формально пошла на союз с Конфедерацией, но при этом оттянула на себя очень большие силы из-за расцветшего там сепаратизма и бандитизма. И, признаться, я не уверен, что в ближайшие десять-пятнадцать лет ее получится превратить во что-то цивилизованное. Одна сплошная горячая точка. Да и русский Кавказ с Закавказьем и Средней Азией тоже стали перегреты после вхождения в союз шиитской Персии. Это было очень большой ошибкой руководства Конфедерации, пытаться объединить столь разные земли. И теперь практически все южные окраины этой трансконтинентальной Империи если и не в огне, то постоянно тлеют, оттягивая на себя ресурсы и войска.

– Ладно, допустим, конфедератам наш нейтралитет действительно выгоден. Но что мы предложим Вашингтону?

– Теоретический плацдарм для контрнаступления на Конфедерацию. Ведь нейтралитет можно покачнуть в любой момент в любую сторону. Если мы сейчас ввяжемся в драку, то нас разобьют, и никто от этого не выиграет. По крайней мере, что-то серьезное.

– Но русские войска на Аляске явно не способствуют долгосрочным планам, – возразил Петен.

– Отчего же? – Улыбнулся Франко. – Да, на Тихом океане у Конфедерации и ее союзников самый сильный флот. Однако снабжать войска через огромный океан, причем не малые группы, а большие соединения, да еще в условиях не круглогодичной навигации… это весьма нетривиальная задача. Особенно в условиях наличия могучей американской авиации. Да, русский И-200 хорош. Грубо говоря, на текущий момент – это лучшая машина европейского театра боевых действий, хотя те же англичане уже подтянули свои истребители до вполне приемлемого уровня. Однако американцы начали перевооружать авиаполки истребителями с новыми двигателями P&W и в целом облегченной, цельнометаллической конструкцией. Подобные машинки уже как минимум на равных сражаются с И-200, а в чем-то и превосходят его.