— Помнишь, в детстве нам читали сказку про девочку, которую прогнал из дома отец? — говорил Паша, гладя Аню по голове. — Черт, совсем забыл, как же она называлась? Совсем память отшибло!

— «Тростниковая шапка», — отозвалась Аня. — Я до сих пор помню.

— Точно! — прихлопнул Паша ладонью по дивану так, что Аня вздрогнула. — Ой, прости, я забыл, что тебе плохо… Ну так вот, я подумал — а вдруг ты подсознательно вспомнила эту сказку, когда убегала из дома. Та девчонка ведь тоже нанялась посудомойкой в какую-то харчевню — помнишь? А по ночам она скидывала с себя лохмотья и ездила на балы. Там ее встретил принц, который…

Я стояла рядом с Головатовым и, не скрывая восхищения, наблюдала за сеансом психотерапии, который Паша проводил на моих глазах.

На самом деле он, конечно же, не имел представления о том, как нужно действовать в такой ситуации, но инстинктивно сделал правильный выбор.

Наркомана можно заговорить. На эту тему, собственно, и снята вторая серия «Французского связного». Минут тридцать разговоров для боевика — это круто, и тем не менее зритель не может оторваться от экрана, глядя, как полицейский, которого подсадили на героин, сидит в подвале и с ним говорят, говорят, говорят — только бы он не думал об очередной дозе.

И что же? Подействовало. Через неделю пришел в себя, занялся спортом и перестрелял всех негодяев по очереди. Не без удовольствия, надо думать.

Я приготовила Ане те же препараты, которыми пичкала ее днем.

— Выпей это, тебе станет легче, — поднесла я стакан к губам девушки.

Аня проглотила содержимое, тщательно разжевав перед этим таблетки.

— Послушай, — присела я рядом с ней на диван, — ответь мне на один вопрос — ты брала с собой статуэтку журавля, когда убегала из дома?

— Ах это, — с трудом вспомнила Аня. — Да, мне хотелось взять с собой что-нибудь на память, но чердак, на котором хранятся все мои детские игрушки, был закрыт. Вот я и взяла журавлика. Он очень удобный — его можно вынимать из цилиндра и рассматривать. Журавлик мне давно нравился, только отец запрещал мне его трогать — он стоял на столе у отца в кабинете.

— Где он сейчас?

— Я поменяла его на сандвич, — ответила Аня. — На второй же день моей самостоятельной жизни. Жалко, конечно, но что делать…

— На сандвич?!

— Ну да, есть просто очень хотелось, — пояснила Аня. — Мы с Машей сидели в подворотне напротив банка и ели сухарики — Маша всегда припасает, когда дома есть нечего — грызет.

— Дальше!

— А мимо проходит парень — высокий такой, симпатичный, — продолжала Аня. — Заметил нас, подмигнул. А в руке у него три сандвича — наверное, в обеденный перерыв на угол бегал, где их продают.

— Где конкретно находится это место? Ты помнишь, какой это был банк?

— Да, конечно, — кивнула Аня, — «Промстройбанк», что на Покрышкина. Вот, значит, этот парень и заметил, как я смотрю на его сандвичи. И протянул один. А я ему журавлика отдала, чтобы на милостыню было не похоже. Я же не нищая, правда! А так у нас получился обмен.

— И куда он направился?

— В здание банка и направился, — ответила Аня. — На первый этаж, направо повернул.

— Ты что, за ним шла?

— Нет, просто через окна было видно. Он нам еще рукой помахал, — улыбнулась Аня. — Но сам он не в банке работает, это точно.

— Откуда ты знаешь?

— А у него бейджик висел на кармашке, — пояснила Головатова. — Видно, он ненадолго выбегал: наверное, скинулись в отделе, чтобы жратвы купить, иначе бы снял. Сейчас я вспомню, как фирма называлась…

Аня прикрыла глаза дрожащей рукой и помолчала с минуту. Потом улыбнулась и произнесла:

— Все, вспомнила. «Страд». А зовут его, кажется, Никитой. Фамилию не помню — там солнце отсвечивало, бейджик блестел…

— Хорошо, — медленно проговорила я, — завтра мы им займемся.

— Привет передавай, коли встретишь, — расслабленно проговорила Аня.

— Слушай, а чего это она все чешется? — прошептал мне на ухо Павел.

— Реакция на морфин. Да ты не бойся, это капля в море по сравнению с тем, что она принимала. По-моему, ей кто-то вводил героин.

— Домой бы ее надо, — тихо сказал Павел. — Дома и стены лечат.

— Обязательно, — заверила я его. — Но только сначала нужно во всем разобраться. До того, как девушку перевезут домой, — пояснила я Павлу, — следует держать ее как минимум в том же расслабленном состоянии — от микродоз кодеина вместе с парацетамолом вреда не будет, ведь лекарство, которое я даю Ане, находится в свободной продаже.

Пусть пока снимется ломка, Паша ее заговорит, Аня заснет, а я смогу начать работу. В фирму «Страд» на ночь глядя я не пойду, а вот кое-кого навестить следует. Пока Аня не заснула, надо задать ей еще несколько вопросов. Раз она не хочет говорить, у кого брала наркотики, надо выяснить это самой.