– Так почему все пошло не так, как вы планировали?

– Я думаю, она морально сломлена. Ее никто и ничто не интересует. Она сказала, что во всем виновата сама и мстить никому не собирается.

– Вера так сказала?!

– Поверьте, Никита Борисович, я в своей области профессионал. Если бы она лукавила или скрывала свои истинные намерения, я бы это почувствовал.

– А ты что – детектор лжи? Извини, Юрий Васильевич, не хотел тебя обидеть.

– Я понимаю, что вы волнуетесь. Вере Александровне терять нечего. Но, поверьте, у нее сейчас и кроме вас забот хватает. Когда парень отработал свой номер, мы его заменили другим. Чтобы не вызывать у нее подозрений. Поехать с Пашей в гостиницу Вера Александровна категорически отказалась, даже такси взять в складчину не пожелала. Спустилась в метро. Там к ней приклеился наш человек и проследил до самого ее дома. Она пробыла у себя недолго. Потом мы выяснили, что ее квартиру оформила на себя двоюродная сестра.

– Каким образом?

– Судя по всему, по липовой доверенности.

– Следовательно, Вере даже жить негде?

– Я же говорю вам, что у нее хватает проблем.

– Я помню эту квартиру, – нахмурился Никита.

Он прожил там когда-то пару дней, сразу после того, как расписался с Верой. Это было нужно для дела. А как только она сделала все, что Никита от нее хотел, он тут же съехал. Как женщина Вера никогда его не интересовала, у него были совсем другие вкусы. Что касается квартиры… Квартира была хорошая. Готовясь к замужеству, Вера отгрохала там шикарный ремонт. Никиту, живущего в Москве на птичьих правах, это впечатлило. Тогда он посчитал это роскошью и подумал: «Чтоб я так жил!» Но так, как он живет сейчас, Вере и не мечталось. Все познается в сравнении. Он взлетел гораздо выше той вершины, с которой упала она. Потому что он мужчина. Он умнее, предприимчивее и, в отличие от нее, не поддается эмоциям. Любовь делает человека уязвимым. Это самая сильная из эмоций, справиться с ней непросто. Вера не справилась…

Начальник службы безопасности деликатно кашлянул:

– О чем задумались, Никита Борисович?

– Так. Вспомнил прошлое. И где Вера ночевала?

– На вокзале.

– Вера ночевала на вокзале?! Да, совсем плохи у нее дела.

– Они даже хуже, чем вы можете себе представить. На вокзале ею заинтересовался полицейский патруль. Рано утром Вере Александровне пришлось сесть в дальнюю электричку.

– И куда она поехала?

– К матери своей подруги, с которой Алмазова близко сошлась в колонии. Татьяна Афанасьева умерла в тюремной больнице. Но до этого они с Верой очень сдружились. Афанасьева тоже сидела за убийство. Она застрелила своего сожителя после того, как тот обманул ее и обобрал. Суд дал ей пятнадцать лет, несмотря на смягчающие обстоятельства.

– А Вере десять, несмотря на отягчающие, – пробормотал Никита. Он словно забыл, что его бывшая жена на самом деле никого не убивала.

– Это стоило Вере Александровне всех ее денег, – напомнил Юрий Васильевич. Он не знал, как на самом деле обстояли дела. Или делал вид, что не знает. Никиту это устраивало. Кто без греха? У него в сейфе на всякий случай лежала папочка, а в ней – компромат на бывшего фээсбэшника, которому Никита доверил себя охранять. Береженого бог бережет.

– Если хотите, я расскажу вам эту историю, – вызвался Белов.

– Какую историю?

– За что именно получила пятнадцать лет Татьяна Афанасьева.

– Не интересует, – поморщился Никита. – Тем более, ты говоришь, она умерла.

– Да.

– А Вера, значит, поехала к ее матери?

– Судя по всему, больше некуда было. Старуху Афанасьеву все называют сумасшедшей. Она ни с кем не общается, почти безвылазно сидит дома. Других детей у нее нет, внуков тоже. Вообще никого.

– Она приняла Веру?

– Да. Но такая жизнь хуже смерти, поверьте. Наблюдение ведется в течение нескольких дней, Вера Александровна один раз спустилась в магазин, три раза выбросила мусорное ведро и дошла до ближайшей аптеки. Один раз, – тихо добавил Юрий Васильевич.

– И что ты обо всем этом думаешь?

– А что тут думать? Если вы по-прежнему желаете тратить на это деньги…

– Следить, как две старухи по очереди выбрасывают мусорное ведро? – хмыкнул Никита.

– Вот и я так думаю.

– Давай вот что сделаем… Сейчас ты наблюдение снимаешь. А через месяц… Мы сделаем проверочку: как там Вера поживает? Ее надо держать на контроле.

– Под колпаком?

– Да. Годок-другой, а там, я думаю, мы от нее избавимся. Я хочу, чтобы моя бывшая жена опять угодила за решетку, и на этот раз навсегда, – твердо сказал Никита. – Я хочу, чтобы она там, на зоне, умерла.

– Вы ее так ненавидите? – тихо спросил Юрий Васильевич.

– Ненавижу? – Никита чуть не расхохотался. – Я десять лет вообще не вспоминал о ее существовании. Мне безразлично, есть она или нет, больна или здорова, свободна или замужем. Я просто не хочу ее больше видеть. Не хочу случайно столкнуться с ней на улице. Не хочу, чтобы с ней, так же случайно, столкнулась моя жена. Всякое общение между нами исключается. На это мне никаких денег не жалко.

– Я понял, – кивнул Юрий Васильевич. – Жучки в квартире Афанасьевой поставить?

– А смысл?

– Не вижу в этом никакого смысла. Фирма большая, работы много, расходы растут. Я регулярно занимаюсь прослушкой наших сотрудников, дорога Алмазовой в Москву отняла у меня уйму времени. Я выбился из графика. Ее разговоры с безумной старухой…

– Я понял, – нетерпеливо перебил Никита. – Никому не интересны. У меня тоже нет на это времени. Если ты считаешь, что Вера не опасна…

– У нее ничего нет. Ни денег, ни жилья, ни родственников, ни друзей. Никого. Чем она может вам угрожать? У охраны на въезде в поселок, где вы живете, есть ее фото. Весь периметр вашего участка под наблюдением. За ворота мышь не проскочит. В московской квартире тоже охрана. Консьерж – бывший сотрудник спецслужб. Если хотите, к вам тоже приставим охранника.