Шрифт:
– А брат матери? – Я кивнул на Болтуна.
Свартхёвди покачал головой. Это уж совсем никак. Потому что по закону Гундё, как оказалось, не является формальной матерью своих сыновей.
Если их правильно ввели в род (а это, несомненно, так), то их законная мамаша – вдова ярла. Она держала их на коленях во время сакральной церемонии. Она (так положено даже по отношению к вполне взрослым дядям) «кормила» их грудью… Словом, наша Гундё пролетает мимо кассы со скоростью болида из «Формулы-1».
– Так чего ж мы тогда… – воскликнул я.
Свартхёвди ткнул пальцем в широкую спину своего наставника, торившего лыжню.
– Но ты не беспокойся, – Медвежонок хлопнул меня по плечу так, что нападавший на одежку снег облачком взмыл вверх. – Главная правда всегда у того, кто останется жив. И приведет правильных свидетелей!
Ну да. «…И кто кого переживет, тот и докажет, кто был прав, когда припрут», – пел великий человек Владимир Высоцкий.
И он был прав. Вернее, будет.
Глава двадцать пятая,
которая начинается битвой, а заканчивается резней
Мы дошли. Должен отметить, что последний участок пути был самым легким, потому что мы шли по льду. На этом настоял Каменный Волк. У Торда Болтуна была другая идея: обойти усадьбу поверху и напасть, так сказать, с тыла. Из лесу. Мол, оттуда нападения не ждут, а он, Болтун, Знает в окрестностях каждую заячью тропу.
– Нет! – отрезал старина Стенульф. – Мы не воры. Мы пришли вершить Закон. Когда-то, – могучий дед криво усмехнулся, – я был Глашатаем Закона [89] у Харека-отца. Не дело тем, кто идет путем закона, шастать по тайным тропам!
89
Дословно этот «титул» переводится как законоговоритель.
– У Гицура Жадины двадцать три воина, – мрачно напомнил Торд. Его спутники поддержали Болтуна сдержанным ворчанием, но Каменному Волку было на их ропот начхать.
– Кому надо постирать штаны, может этим заняться! Мы справимся и без вас! – заявил он с глумливой ухмылкой, заработав восхищенный взгляд Гундё, обиженно-испуганные – ее сторонников и полный сомнений – мой.
К счастью, датчане постеснялись дать деру. Или, может, им и бежать было некуда. Так что мы вышли на цель в том же составе.
Само собой – нас заметили издали. Само собой – нас опознали. У здешних – отменное зрение. И естественно – приготовились к встрече.
Дюжины две вояк, выстроившись стенкой, ждали нашу жалкую кучку из восьми бойцов перед воротами усадьбы.
– Болтун! Эй, Болтун! Ты что-то забыл здесь?! – заорал еще издали горластый паренек в импортном шлеме с золоченым верхом. – Не иначе как смерть свою, а?
Ему никто не ответил. Болтун – он у нас реально «болтун». А остальным, похоже, было не до словесной перепалки. Они с надеждой косились на Стенульфа, Свартхёвди и меня.
Старина Каменный Волк был невозмутим. У моего друга Медвежонка глаза были совершенно шалые. Он то и дело сглатывал слюну и облизывался. Минут десять назад Стенульф влил в него наркотическое зелье для «растормаживания сознания берсерка», поэтому мой кореш был малость не в себе.
Сам Каменный Волк ничем закидываться не стал. Типа, он и так богов хорошо слышит.
Прилетели первые стрелы. Так, попугать. Наши тоже взялись за луки, хотя пулять с сотни шагов в строй парней со щитами – дело бессмысленное.
Парочку прилетевших ко мне стрел я сбил рукой. Но подумал, что пора браться за меч.
Только я об этом подумал, как Свартхёвди испустил глухой рев и побежал вверх по склону к выстроившейся гвардии Жадины. Быстро так побежал.
Стенульф молча припустил за ним. И мне не осталось ничего другого, кроме как последовать за берсерками. Я изо всех сил перебирал ногами (насколько позволяли короткие лыжи), но от коренных лыжников-датчан безнадежно отставал. И мысли мои были так же безнадежны. Атаковать в одиночку строй воинов-скандинавов – чистое самоубийство.
Видимо, так же думали спутники Гундё, потому что никто из них меня не обогнал. А запросто могли бы…
На Свартхёвди посыпались стрелы. Он отмахивался от них щитом и мечом, как мишка – от пчел. Потом стряхнул с ног лыжи и, по-моему, побежал еще быстрее.
Когда он достиг вражеского строя, Каменный Волк отставал от него метров на тридцать. А я – шагов на сто. Нас, кстати, даже не обстреливали. Да и в Медвежонка пулять перестали. Может, не хотели портить доспехи?
Щиты сомкнулись, копья опустились, готовясь принять одинокого безумца.