Последнее звено в этой фантастической цепи событий оставалось нераскрытым. После похорон художника я отправился на берег моря, в дом, который перешел ему в наследство. Долго пришлось искать его. Наконец мне указали на огромный старинный особняк, в который никто не входил уже не один десяток лет. Скупые слухи говорили, что в нем жил какой-то сумасшедший старик художник. Умер он или исчез, неизвестно, но только двери дома оказались однажды закрыты, и никто не пробовал открывать их. Ключ был в моих руках, и я вошел в это ветхое здание. Внутри расположение комнат до странности напоминало дом Гиты. С чувством страха и ожидания я робко спустился по тридцати ступеням в подвальное помещение. Там лежали останки старого владельца дома. Там же висел стеклянный гроб среди потухших лампад у распятия. Но в нем не было ничего, кроме веера Гиты, принесшего последнее утешение его создателю.

Воистину, веер отличался удивительной красотой и изяществом. Нежные цветы ирисов склонились над водной гладью, откуда к ним тянулись их отражения. Тонкий месяц запутался среди редкой осоки и тростника, и несколько звезд тихо сияли в темном небе.

На перламутровых планках среди барочных узоров виднелась надпись: «Я не могу остановить мгновение, но знаю, как вернуть его».

Да, именно так и началась эта история. В жаркий летний день на старом базаре славного города Багдада, в самом конце ювелирного ряда стояла белая шелковая палатка, увитая гибкими лозами голубых глициний. У входа в нее, на высоком шесте с золотым кольцом сидел большой попугай с желтой грудкой и синими крыльями и спиной. Крючковатый клюв его напоминал нос ливанского бедуина, а на голове развевался задорный хохол. Глаза птицы были закрыты, словно она спала. Редкий зевака останавливал свой взор на этой картине, но хозяина палатки не было видно, а стоять на солнцепеке и ждать, пока вернется продавец, не входило в привычки багдадцев. Тем не менее двое достойных горожан подошли поближе, желая узнать, что таится в тенистых недрах этого красивого укрытия.

— Любопытно, что можно здесь найти такого, чего бы не было в соседних лавках, — сказал седобородый старик, в богатом халате, с серебряной тростью в руке.

Его спутник, много моложе, с черной бородой и саблей на боку, кивнул:

— Воистину трудно сказать, на каждом шагу нас ждет неизвестность, и лишь Аллаху ведомо все, что создано на земле.

Попугай открыл один глаз, щелкнул клювом и кувырнулся в кольце.

— Да будет благословен твой приход, повелитель правоверных, и твой также, о великий визирь! Здесь вы можете узнать самих себя.

Гости онемели от изумления и во все глаза глядели на попугая.

— Откуда ты узнал, кто мы? — спросил шах, а это был именно он, потомок Аббасидов, славный царь Омар ибн Хусейн, а спутник его действительно был визирь, Гассан эль Уман.

— Я продаю тайны, а не рассказываю, откуда узнал их, о великий шах! — проговорил попугай.

— Сколько же стоит узнать что-то новое о себе?

— Цену ты определишь сам, когда получишь ответ, но боюсь, ты предложишь за него всю твою казну. Не будь столь расточителен, господин мой.

Шах заглянул в палатку и зашел. Визирь остался на страже. Ему было неприятно, что, несмотря на тщательные переодевания, их с шахом узнала простая птица.

Меж тем в палатке, скрестив по-турецки ноги, сидела удивительная красавица. Молча она склонилась перед вошедшим. Шах хотел заговорить с ней, но она знаками показала, что не может отвечать ему. Целый час сидел шах подле нее и никак не мог налюбоваться. То она казалась ему небесной пери, то доверчивым ребенком, то мудрой женщиной, умеющей разговаривать без слов, выражением лица, глаз и жестами. Действительно, возможность молчаливого понимания открыла что-то новое в душе шаха. Он чувствовал себя легко и просто, он забыл о том, что он царь, забыл о своем величии, о своей славе, богатствах, женах, детях, даже о своей старости. Его душа словно отогревалась рядом с душой этой чудесной девушки. Наконец шах сказал ей:

— Я стар, чтобы сделать тебя счастливой женой, я могуществен, но твоя красота сильнее целой армии. Я хочу быть не твоим господином, но верным слугой. Дозволишь ли ты назвать тебя своей возлюбленной дочерью, о пэри моей души? Через три дня я приду за ответом. Сообщи это своему хозяину — и, кстати, я хотел бы знать, кто он и знает ли, какое сокровище держит у себя.

Девушка улыбнулась и нарисовала на земле попугая. Шах вышел наружу, а его место занял визирь. И он испытал те же чувства, что его повелитель, и в конце сказал:

— Я скопил достаточно богатств, но не знал, куда их приложить. Увидев тебя, я обрел смысл жизни и теперь построю для тебя самый прекрасный дворец в мире, ибо только твоя красота достойна вдохновить строителей и художников на создание совершенства.

Но девушка и его отослала к попугаю.

И он покинул ее и вышел из палатки. Шах уже говорил с мудрой птицей, убеждая ее отдать ему девушку и суля взамен трон. Попугай ответил одновременно его словам и мыслям визиря:

— Вы говорите о счастье, которое получите от девушки, но уверены ли вы, что знаете, чего хочет она, чтобы чувствовать себя счастливой?

Шах растерянно смотрел на попугая.

— Разумно ли, что ты предлагаешь попугаю трон, а девушке власть и богатство? Быть может, ей достаточно мгновения твоей счастливой улыбки, когда ты раздашь свои сокровища беднякам Багдада, а сам сделаешься простым дервишем, славящим Аллаха и созданный им мир… Ты же, визирь, вместо дворца мог бы озеленить пустыни, прорыть каналы и подарить людям плодородную землю, которая удобрена костями караванов, привезших тебе богатства.

Шах и визирь ушли в раздумье. Но еще двое людей в этот день посетили палатку. Это был богатый купец и прославленный воин, возглавляющий шахскую армию.